| Вход | Регистрация |
|
|
| Главная » Статьи » Языкознание | ||||||||
Звуковые процессы согласных курушского говора лезгинского языка Консонантная система курушского говора характеризуется наличием следующих согласных, архаичных (или затухающих) в литературном языке и частично характерных для некоторых говоров лезгинского языка: 1) звонкой шипящей аффрикаты [дж]; 2) звонкого фарингального [гI]; 3) глухого фарингального [хI]. Куруш. гов. — Лит. яз. гIавам — авам «необразованный, невежда» гIаджал — ажал «смерть, смертный час» гIэзиз — азиз «дорогой, милый» хIаджикIа — гьажикIа «кукуруза» ваьхIши — вагьши «дикий, дикарь, зверь» сихIир — суьгьуьр «магия, волшебство» джываб — жаваб «ответ» джэнджэл — жэнжэл «шаловливый, шалун, озорной» садж — сачh «сож» гудж — гуж «сила, тяжесть» Оглушение звонких согласных В курушском говоре, как и во многих других говорах современного лезгинского языка, наблюдается оглушение анлаутных звонких согласных звуков, а именно соответствие [п, пI, к, кI, т, тI] звонким согласным [б, г, д] в начале слов перед гласными. В диалектах коррелятивная оппозиция согласных «глухой — звонкий» в начале слова наблюдается между диалектными единицами ахтынского, кубинского наречий и говорами кюринского наречия: соответственно зоной употребления глухих начальных согласных являются говоры ахтынского и кубинского наречий, а зоной употребления звонких начальных согласных — говоры кюринского наречия. По мнению У. А. Мейлановой, «…оглушение согласных в начале слов для кюринского наречия является редким явлением и характерно оно только для нютюгского говора» [8, с. 71]. В курушском говоре оглушение начальных согласных отражается в следующих звукосоответствиях: Куруш. гов. — Лит. яз. [п] – [б]: палкам — балкIан «лошадь, конь» паргъар — баргъар «волокна конопли» парза — барза «обществ. место» [ПI] – [б]: пIэтIиш — битIиш «приплюснутый (о носе)» пIиркьэба — буьркьвэба «слепо» пIиркьи — буьркьуь «слепой» В слове цhицIипI «цыпленок» соответствие [пI] — [б], обусловленное ассимилятивным процессом, зафиксировано в ауслауте, ср. лит. цhицIиб. В основе слова хараба «руина, развалина» и в слове чhабла «правый» наблюдаем обратный процесс: оглушение согласных [пI, пh], ср. соответственно лит. харапIа, чhапhла. [К] – [г]: кагь — гагь «то…, …то» казар — газар «морковь» кэлчуькhун — галчукhун «надевать, накидывать» катыз — гатуз «летом» В единичных словах вместо звонкого смычного [г] литературного языка в говоре в начале слов размеща- ется придыхательный глухой [кh], например: кhапhыр — гапhур «кинжал» кhачhал — гачhал «парша, паршивый» кhичи — гижи «оглушенный» Соответствие [кh] — [г] наблюдается в начале слова гуьрчhэкh «красивый, изящный», ср. лит. гуьрчhэг. [КI] – [г]: кIапIал — гапIал «скопище, роща; толпа» кIэтIэ — гэтIэ «горшок, кринка» Соответствие простых смычных согласных В курушском говоре, в отличие от литературного языка и других диалектных единиц (например, диалекты кюринского наречия), смычно-гортанный [кь] представлен не особенно широко, здесь наблюдается дезабруптивизация [кь] ([къ] — [кь]) как в начале слова, так и в середине в интервокальной позиции, например: Куруш. гов. — Лит. яз. къагьар — кьагьур «рыдания, спазмы» къакъунын — кьакьунун «зевать» къылыхъ — кьулухъ «позади, сзади» къурагь — кьурагь «сухой, засушливый» и т.д. Как было отмечено выше, явление [къ] — [кь] распространяется и на середину слова: Куруш. — гов. Лит. яз. акъалдарын — акьадарун «сажать, вонзать» акъалзын — акьалжун «надевать, накидывать» гIакъыл — акьул «ум, разум» рэкъэ — рэкье «в дороге, в пути» и т.д. Существенное различие обнаруживает говор и в размещении простых смычных согласных [к, къ, хъ]. Звуку [к] литературного языка в говоре в глаголах с приставкой х- соответствует увулярный непридыха- тельный [къ], например: Куруш. гов. — Лит. яз. рахкъурун — рахкурун «отослать» хкъадарын — хкадарун «прыгать, тушить» хкъатIын — хкатIун «кроить» хкъигъын — хкаьгъун «выбирать» и т.д. Из звуков оппозиции [къ] — [хъ] («непридыхательный — придыхательный») в говоре гораздо больше представлено слов с увулярным придыхательным [хъ], ср.: Куруш. гов. — Лит. яз. хъарпhыз — къарпhуз «арбуз» хъатh-хъатh — къатh-къатh «слоями» хъэцhэпатан — къэцhэпатан «внешний» хъултhух — къултhух «нагрудной карман» и т.д. Как известно, соответствие [к] — [кI] (дезабруптивизация глухого смычно-гортанного [кI]) является одним из распространенных фонетических явлений в южных диалектах лезгинского языка. Данное явление получило развитие и в описываемом курушском говоре. Примеры: Куруш. гов. — Лит. яз. кам — кIам «овраг, ущелье» камаз хьын — кIамаз хьун «обижаться» кыртh — кIуртh «шуба» и т.д. Звукозамену [к] — [кI] в говоре наблюдаем и в середине слов: тэкэн — тэкIэни «бы, хорошо бы» акайын — экIаьгъун «расстилать» шки — куькIуь «тонкий» и т.д. [кIв] – [кв]: квалах — кIвалах «работа» Выше было отмечено, что в единичных лексемах в анлауте происходит аффрикатизация смычно- гортанного [кI]: чIуь «соленый» — лит. кIуь, чIуьд «девять» — кIуьд. Нередки в говоре случаи дезабруптивации переднеязычного абруптива [тI]: Куруш. гов. — Лит. яз. та хьын — тIа хьун «болеть, хворать» таныр — тIанур «самодельная печка» тарвал — тIарвал «боль» тыл — тIул «ровное место» и т.д. Менее последовательны случаи замены придыхательного [тh] преруптивным [т]: Куруш. гов. — Лит. яз. тапыс — тhапhус «ларь» тигьэнг — тhэгьэнг «лоза (виноградная)» тиспаьхI — тhэспаьгь «четки» уткун — тhукIун «резать, колоть» и т.д. Итак, в говоре обнаруживаются регулярные, системные соответствия типа «непридыхательный — абруп- тивный» и «непридыхательный — придыхательный», которые свидетельствуют о том, что описываемый говор относится к зоне большего распространения преруптивных (сильных) смычных согласных. Соответствие аффрикат В употреблении аффрикат также в говоре наблюдаются определенные отличия от литературного языка. Так, вместо свистящих аффрикат [ц, цI] в начале и середине слов нередко в говоре размещаются шипящие аффрикаты [ч, чI], например: Куруш. гов. — Лит. яз. элчифын — алцифун «отстаиваться (о воде)» чIуьр ун — уьцIуьрун «разваливать, разрушать» чIуь — уьцIуь / цIуь «соленый» чIуькI — цуькI «цветок» чIакIул — цIакhул «перо, перышко» Обратное соответствие [ц, цI] – [ч, чI] встречается в говоре в единичных лексемах: Куруш. гов. — Лит. яз. къахцун — вахчун «забирать, отнимать» кhуьцуькhын — кhучудун «хоронить, погребать» цывын — чIугун «тянуть, возить, взвешивать» и т.д. В говоре имеет место дезабруптивизация шипящего согласного [чI] ([ч] – [чI]), ср.: Куруш. — гов. Лит. яз. гъвэчи — гъвэчIи «маленький» чэм — чIэм «масло» къэчигъын — кьэчIаьгъун «выгребать» Представлены в говоре единичные примеры преруптивизации глухой придыхательной аффрикаты [чh]: Куруш. гов. — Лит. яз. пачагь — пhачhагь «царь, государь» сачах — сачhах «бахрома» гьача — гьачhа «развилистая подпорка» и т.д. Аффрикаты [ч, чh] употребляются в говоре в редких случаях вместо [г, к, кh] литературного языка: Куруш. гов. — Лит. яз. чуьгъвэны — гуьгъуьна «позади, следом, за» чуьлуь — куьлуь «мелкий» чуьрэлзи — куьрэлди «коротко» и т.д. В специальной литературе соответствие свистящих аффрикат и спирантов шипящим аффрикатам и спирантам самурского наречия причисляется к общим особенностям кюринского наречия [2, с. 98]. Таким образом, в речи села Куруш смешаны признаки говоров обоих наречий лезгинского языка — кюринского и самурского (ахтынского). В некоторых диалектах, в отличие от литературного языка, прослеживается употребление аффрикаты [дж] в начале, середине и конце слов вместо спиранта [ж]. Данное изоглоссное явление квалифицируется как один из дифференцирующих признаков локальных единиц лезгинского языка. Курушский говор относится к зоне интенсивного употребления звонкого шипящего дифтонга [дж]: Куруш. гов. — Лит. яз. джэмаьгIатh — жэмаьтh «общество, народ» аджых — ажугъ «гнев, злоба» эджэйиб — ажайиб «удивительный, удивительно» гэдж — гэж «поздно, поздний» и т.д. Соответствие спирантов В отличие от простых смычных согласных, отдельные звукосоответствия спирантов в курушском говоре встречаются в немногочисленных примерах. Звукозамены типа [гI] — [гь], [хI] — [гь] обусловлены в говоре функционированием здесь фарингальных спирантов [гI, хI]. Эти соответствия носят системный, последовательный характер: Куруш. гов. — Лит. яз. [гI] — [гь, гъ, й]: бэджэгIатh — бажагьатh «вряд ли, навряд ли» гIафтэ — гьафтэ «неделя» кhагIраба — кhагьраба «янтарь, бусинка из янтаря» суьгIбэтh — суьгьбэтh «беседа, разговор» и др. В говоре широко употребляется спирант [хI] вместо глухого ларингального [гь], что является одним из специфических признаков данной речи, например: Куруш. гов. — Лит. яз. айхIам — айгьам «намек» хIайван — гьайван «животное, скотина» иштахI — иштагь «аппетит» и т.д. В ряде слов говора отмечено соответствие литературному звонкому [гъ] глухого спиранта [х]: Куруш. гов. — Лит. яз. аджых — ажугъ «гнев, злоба» барышых — баришугъ «мирный» тhабах — тhабагъ «дубленый, лист бумаги» йарашых — йарашугъ «подходящий» и т.д. Анализ показывает, что оглушение [гъ] происходит на исходе слова после гласных звуков. Соответ- ствие [х] — [гь, хъ] зафиксировано в следующих словах: Куруш. гов. — Лит. яз. ахарар — агьарар «проклятия» хун — хъун «пить» нэс-хваз — нэз-хъваз «совершая трапезу» В отличие от литературного языка, в говоре в нескольких лексемах в начале перед гласным [и] звучит глухой губно-зубной щелевой [ф] вместо глухого ларингального [гь], ср.: Куруш. гов. — Лит. яз. фим — гьи «какой, который» фина гьина «где» фихьтин — гьихьтин «какой» Кроме перечисленных выше, в говоре зафиксированы следующие единичного характера звукосоответ- ствия с участием фрикативных согласных: Куруш. гов. — Лит. яз. [з] – [c]: зэнджэфыл — сэнжэфил «имбирь» ватhанпhэрэз — ватhанпhэрэс «патриот, патриотичный» [ш] – [ж]: башарагъ — бажарагъ «способность» кьэш — кьэж «влага» [гь] – [г]: гьила — гила «теперь, ныне» гьилан — гилан «нынешний» гьилани — гилани «до сих пор» [й] – [г, р]: йитI — гитI «кушанье из злаковых» алаший — алачhир «не находился» тий-тийвал — тир-тирвал «как было» Наблюдается процесс оглушения анлаутного [ж] ([чI] < [ж]): Куруш. гов. — Лит. яз. чIакьракь — жакьракь «скрежет» чIакьракьун — жакьракьун «скрежетать» чIакьун — жакьун «жевать» Литературную форму в приведенных выше примерах мы считаем первичной, поскольку «тенденция оглушения анлаутных спирантов является одной из характерных особенностей группы лезгинских языков [10, с. 277]». Звукосоответствия типа [ш] — [ж], [гь] — [г], [х] — [гъ], наблюдаемые в курушском говоре, позволяют считать, что в данном языковом ареале больше локализованы глухие спиранты по сравнению с литературным языком. Субституция (замещение сонорных согласных). Звукосоответствия сонорных согласных в описываемой речи обнаруживаются редко. Субституция (подстановка) сонорных согласных, как правило, не зависит от фонетического окружения слова. В данном случае взаимозамещаются звуки, близкие по своей артикуляции. В говоре отмечено соответствие литературному носовому [н] губного сонанта [м] в середине и конце слов, например: Куруш. гов. — Лит. яз. балгъам — балгъан «мокрота» зэмбил — зинбил «корзинка» тhэмбигь — туьнбуьгь «порицание, взыскание» [Н] – [м]: ныбаракh — мубаракh «поздравление» минкhин — мумкhин «возможный» В незначительном количестве слов вместо литературного бокового сонорного [л] размещается носовой сонорный [н] в анлауте и инлауте: Куруш. гов. — Лит. яз. хIынла — гьиллэ «хитрость, уловка» ныкIаб — лакIаб «прозвище, кличка» намы — ламу «влажный, сырой» В слове тIулутI «небольшой хлебец» [л] замещает сонорный [н] литературного языка, ср. лит. тIунутI. Звукозамещения сонорных согласных, как видно из приведенных примеров, прослеживаются в говоре, в основном, в заимствованной из восточных языков лексике. Наращение согласных В описываемом курушском говоре наращение консонантных звуков происходит во всех трех позициях слова: в начале, середине и конце. Наращение звуков – процесс соотносительный, поэтому некоторые случаи наращения согласных, рассматриваемые в данном разделе, могут быть признаны как выпадение или отпадение звуков в литературном языке по отношению к говору. Именно так можно квалифицировать наращение фарингального звонкого [гI] в говоре в начале слов перед гласными в арабо-персидских заимствованиях. В литературном языке согласный [гI] утрачен. Например: Куруш. гов. — Лит. яз. гIэйиб — айиб «стыд, укор» гIэкhси — акhси «противный, против» гIакъыл — акьул «ум, разум» гIаламатh хьын — аламатh хьун «удивляться» Нередки случаи, когда звонкий фарингальный [гI] произносится в середине слова в интервокальной позиции, а иногда в позиции между гласным и звонким согласным, например: Куруш. гов. — Лит. яз. багIзи — баьзи «некоторый, иной» вагIжиблы — важиблу «нужный, важный» вагIда — ваьдэ «время» джэмаьгIат — жэмаьтh «общество, народ» Широко распространено в говоре наращение сонорного [н] в середине слов: Куруш. гов. — Лит. яз. баранбар — барабар «равный» гьансагIтhзы — гьасаьтhда «тотчас, сразу» В говоре наблюдается последовательное наращение носового [н] в конце и середине местоимений и про- изводных от них наречий: Куруш. гов. — Лит. яз. ин — и «этот» инбыр — ибур «эти» фин — гьи «какой, который» В середине и конце единичных слов в говоре наращивается полугласный [й]. Появление [й] в середине слова в интервокальной позиции объясняется тем, что лезгинский язык не терпит гиатуса (зияния). Например: Куруш. гов. — Лит. яз. сэйил — саил «нищий, бродяга» хэсийатh — хэсэтh «черта характера» малайикh — малаикh «ангел» В говоре обнаруживаются единичные случаи наращения согласных [л, р, м, г, в, ф, кh], ср.: Куруш. гов. — Лит. яз. тhуьллэкh — тhуьлэкh «полинявший» гъурлуш — гъуруш «смешанный, переваренный» мирчhэкh — мичhэкh «комар» шампIа — шапIа «зайчонок» гьэгбэ — гьэбэ «переметная сума» къэткhнэ — къэтhнэ «недавно» санкьав — санкьу «большая кость» увлакь — улакь «транспорт» Интерес представляет в говоре наращение, точнее, повторение корневого согласного в глаголах: Куруш. гов. — Лит. яз. гыргын — ругун «варить» хъиркъин — хъуьруьн «смеяться» чурчун — чурун «печь, жарить» Описанное выше явление зафиксировано и в других диалектных единицах лезгинского языка: в кубин- ском [4, с. 102], фийском [1, с. 33], а также в гогазском смешанном говоре курахского диалекта [3, с. 23]. Выпадение согласных К специфическим особенностям курушского говора относится выпадение соглас- ных звуков [й, н, р, в]. В говоре сонорный [н] подвергается выпадению в существительных и прилагательных преимущественно в абсолютном конце, а в средней позиции – в конце слога после гласного. Например: Куруш. гов. — Лит. яз. аждагьа — аджагьан «дракон» аска — аскIан «низкий» бэгэмиш хьын — бегэнмиш хьун «нравиться» ишаллагь — иншаллагь «если будет угодно аллаху» кIвэкIвэ — кIвэнкIвэ «во главе» Необходимо отметить, что в литературном языке сонорный [н] отпадает, вызвав заметное стяжение в препозитивном гласном и оставив носовой след. В говоре [н] исчезает бесследно, не вызывая качественных изменений в смежных гласных. В незначительном количестве слов наблюдается выпадение звонкого фрикативного согласного [в] в начале слов перед гласным: Куруш. гов. Лит. яз. уьлуькhмаз — виликhамаз «заранее» уьлуь-уьлуькh — вили-виликh «вперед» Анализ показывает, что выпадение лабиального [в] сопровождается звукопереходом [и] > [уь], т.е. пост- позитивный [и] переходит в умляутизированный [уь]. Как в говоре, так и литературном языке выпадение полугласного [й] в конце слова и слога вызывает долготу в препозитивном гласном, что видно из примеров: Куруш. гов. — Лит. яз. цIаа — цIаа (граф. цIай) «огонь, костер» чhихээ — чhуьхвээ (граф. чhуьхвей) «помытый, постиранный» къаладаа — къэлэдаа (граф. къеледай) «из крепости» угъаавалзы — йузаавалди (граф. юзайвалди) «как только шевельнулся» В разных позициях слова: в начале, середине и конце – выпадают согласные [д, л, й, р, гъ, гь, в], например: Куруш. гов. — Лит. яз. аазыр — агъзур «тысяча» сарахъ — садра «раз, однажды» тhукIун — дуркIун «почка» эб — йэб «веревка» экь — гьэкь «пот» иснэ — ислэн «понедельник» ихтун — йихтун «отпугнуть от себя» икъыз — йукъуз «днем» кhис — кhирс «кривой» къэфэдан — къагьвэдан «лейка» михъ — муьрхъ «ржавчина» Ассимиляция и диссимиляция В курушском говоре немало случаев, когда согласные звуки в потоке речи уподобляются или получают частичное фонетическое сходство. Например, оглушение начального звонкого согласного [г] под воздействием последующих корневых глухих согласных (регрессивная частичная дистактная ассимиляция) происходит в следующих лексемах: Куруш. гов. — Лит. яз. пэши биши — «глухой» паьхIс — баьгьс «беседа, разговор» кhапhыр — гапhур «кинжал» катыз — гатуз «летом» Частичная регрессивная ассимиляция, а именно абруптивизация анлаутных звонких согласных под влиянием последующих абруптивных звуков, зафиксирована в говоре в ряде слов в сравнении с литературным языком, например: Куруш. гов. — Лит. яз. пIэтIиш — битIиш «приплюснутый (о носе), курносый» пIиркьэба — буькьвэба «слепо» пIиркьэцh — буькьвэцh «слепой, слепец» кIапIал — гапIал «скопище, куча» кIэтIэ — гэтIэ «горшок, кринка» тIакIун — дакIун «пухнуть, раздуваться» Полная регрессивная ассимиляция (выравнивание ряда смычно-гортанных звуков в слове) в говоре про- слеживается менее последовательно, ср.: Куруш. гов. — Лит. яз. къэкъигын — гэкъигун «сравнивать» къэлкъуьн — гэлкъуьн «ухаживать» тIатIана датIана «постоянно» Утрата согласными звуками общих фонетических черт, т.е. диссимиляция согласных, в говоре происходит реже, чем ассимиляция. Расподобление звуков считается явлением, не характерным для лезгинского языка, и в исконно лезгинских словах диссимиляция согласных не употребляется [5, с. 49]. В нескольких словах говора утрачивается общий признак исходных согласных — звонкость, например: Куруш. гов. — Лит. яз. казар — газар «морковь» гуьрчhэкh — гуьрчhэг «красивый» къалаб — гъалаб «волнение» тугъугъаа — давугъа «кисломолочный суп» Явление обратного характера — озвончение одного из двух наличных в слове глухих согласных — также наблюдается в говоре в единичных примерах: Куруш. гов. — Лит. яз. эсида — иситIа «халва» нугътIа — нукьтIа «точка» сажд — сачh «саж» дулкI — тулкI «аукцион» чIабла — чhапhла «левый» чhичIэг — чhичIэкh «лук» Метатеза Метатеза (перестановка звуков и слогов), зарегистрированная в говоре, встречается преимущественно в заимствованной лексике. В единичных случаях этот процесс распространяется и на исконные слова, в которых обычно имеет место стечение согласных. Метатизируются в говоре, в основном, сонорные звуки [л, р, м, в, гь], например: Куруш. гов. — Лит. яз. авгьалатh — агьвалатh «обстоятельство, случай» гымрагъ — гурмагъ «дымоход, дымоходная труба» хылкIым — кIалхан «гортань» магьшур — машгьур «известный, знаменитый» махчул — машгъул «занятый, поглощенный (чем-л.)» В говоре согласные звуки иногда переставляются со смежными гласными: Куруш. гов. — Лит. яз. эгьли — агьил «пожилой, пожилой человек» угъра — гъура «гной» иснэ — ислэн «понедельник» Представлена в говоре также перестановка части сложных слов, например: Куруш. гов. — Лит. яз. къада-бала — бала-кьада «беда» мырас-варис — варис-мирэс «родня» ифэнкьлар — кьуланфэр «полночь» кьил-кIвач (хIазырын) — кIвачh-кьил (гьазурун) «готовиться» Лабиализация и делабиализация согласных В курушском говоре, как и в других диалектных единицах и лезгинском языке в целом, широко представлены лабиализованные согласные. Эти звуки характеризуются наличием дополнительной артикуляции в виде активного участия губ. В специальной литературе мнения ученых о природе лабиализованных согласных расходятся: одни из них полагают, что лабиализованные согласные обладают бифонематической квалификацией [10, с. 38], другие – монофонематической [7]. По мнению исследователей Л. И. Жиркова и Р. И. Гайдарова, лабиализованные согласные в лезгинском языке не являются отдельными (самостоятельными) фонемами [6; 5, с. 26]. В частности, Р. И. Гайдаров считает, что «лабиализация в литературном языке в настоящее время стала суперсегментным фактором, который распространяется на все слово или же слог, подобно ударению» [5, с. 26]. Совсем противоположное мнение высказывает М. М. Яралиев в своей монографии «Лабиализованные согласные в лезгинском языке»: «…Этот признак (лабиализованность) мы называем в лезгинском языке фонематичным, существенным и дифференциальным» [11, с. 5]. В настоящее время в некоторых говорах лезгинского языка наблюдается процесс делабиализации корне- вых согласных, что в одних локальных единицах квалифицируется как дифференцирующий признак, а в других это явление представлено спорадически. Утрата лабиализации согласными зафиксирована и в курушском говоре. Нередко утрата лабиальности корневого согласного сопровождается появлением в слове одного из губных гласных [о, у, уь], ср.: Куруш. гов. — Лит. яз. кьол — къвал «бок» къолаг — къвалав «рядом, около» къон — къван «камень» кьутhи — кьватhи «короб, коробка» кьуьтhхвэрар — кьвэтhхвэрар «близнецы» Следовательно, лабиальность согласного передается смежному гласному. В говоре засвидетельствовано и такое явление, когда лабиализованные согласные распадаются на составляющие элементы («согласный + в») как следствие вставки между ними гласных звуков [а, э, ы], например: Куруш. гов. — Лит. яз. гава — гва «есть, находится» гаватhын — гватун «расколоться» гэваьгIын — гваьгъун «проводить (чем-л.), мазать (что-л.)» кhыва — кhва «есть, находиться (под чем-н.)» кhыватhун — кhватhун «спадать, просыпаться» В единичных словах происходит передвижение (или «перескакивание») элемента лабиальности на пред- шествующий согласный в сравнении с литературным языком: Куруш. гов. — Лит. яз. тваг — тагв «сурепка» твэх — твэх «обух, затылок» цIвэцI — цIэкIв «мякина» Нелабиализованным согласным литературного языка в отдельных случаях соответствуют лабиализован- ные согласные говора, например: Куруш. гов. — Лит. яз. гьагъва — агъа «нижний» гьэтIвэз — атIам «вон тот» чуьгъвэны — гуьгъуьна «позади, сзади» муквар — мукар «гнезда» нуькhвэр — нуькhэр «нукер, прислужник» пhвэкh — пэкh «тряпка» тhуьтвэни — тhуьтуьни «горло» Во многих из приведенных выше лексем наблюдается перемещение лабиальности гласного на смежный (предшествующий) согласный. В говоре бесследная утрата элемента лабиальности засвидетельствована в следующих словах: Куруш. гов. — Лит. яз. пIиркьэба — буьркьвэба «слепо» рихъэзи — руьхъвэди «зола» хэны — хвэна «сохранил, сберег» Таким образом, процесс делабиализации согласных обусловлен в говоре в одних случаях упрощением дополнительной губной артикуляции (бесследная утрата элемента лабиальности), в других – фонетической позицией (передача следа лабиализованного согласного смежному гласному). Казимова Альбина Майдулаховна Дагестанский государственный педагогический университет Список литературы 1. Абдулжамалов Н. А. Фийский диалект лезгинского языка (Особенности консонантизма. Система глагола). Махачкала: Дагучпедгиз, 1965. 199 с. 2. Алексеев М. Е., Шейхов Э. М. Лезгинский язык. М.: Академия, 1997. 133 с. 3. Аливердиева С. А. Фонетические и морфологические особенности гогазского говора лезгинского языка: автореф. дисс. … к. филол. н. Махачкала, 2006. 159 с. 4. Гаджиев М. М. Кубинский диалект лезгинского языка (Из лингвистического наследия). Махачкала: ДНЦ РАН, 1997. 214 с. 5. Гайдаров Р. И. Фонетика лезгинского языка. Махачкала: Дагучпедгиз, 1982. 123 с. 6. Жирков Л. И. Грамматика лезгинского языка. Махачкала: Дагучпедгиз, 1941. 7. Магометов А. А. Табасаранский язык. Тбилиси: Мецниереба, 1965. 397 с. 8. Мейланова У. А. Очерки лезгинской диалектологии. Махачкала: Наука, 1964. 416 с. 9. Сулейманов Н. Д. Сравнительно-историческое исследование диалектов агульского языка. Махачкала: ДНЦ РАН, 1993. 210 с. 10. Церцвадзе И. И. Об одном форманте эргативного падежа в аварском языке // ИКЯ: ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси: Мецниереба, 1962. Т. XII. 280 с. 11. Яралиев М. М. Лабиализованные согласные в лезгинском языке: методическое пособие по спецкурсу. Махачкала: Изд-во Дагестанского университета, 1992. 32 с. Читайте также Фонетические процессы в системе гласных курушского говора лезгинского яыка _______________ Краткая информация о селе Куруш: Куруш - самое высокогорное село в Европе. Название селения связано с пребыванием здесь арабов из племени курейш, которые распространяли ислам в этих местах. Сначала селение находилось возле моста в местности Кизихур. До сих пор сохранились развалины поселения и могильные плиты. Первыми жителями селения Куруша были кочевники из разных мест, и со временем селение стало одним из больших населенных пунктов южного Дагестана. Об этом говорит многочисленность тухумов. Самым большим из них был «Хайтахар», который составили выходцы из Кайтага. Тухум «Авурар» был из аварии, а «Хуливияр» - пришедшие с приморья, «хул» означает «море». Сами себя курушцы называли лежберами. Во главе селения стояли представители тухума «Физирар». Представители этого тухума в период царизма получили титул беков. Селение было большое насчитывало более тысячи хозяйств. От Куруша находились в зависимости другие села. Курушцы в прошлом занимались скотоводством. На пять тысяч жителей было всего 40 га пахотной земли, засевавшиеся ячменем. Сейчас большинство курушцев переселились на равнину, в Хасавюртовский район, село Ново Куруш.
| ||||||||
| ||||||||
1152
0
| |||||||
|
