| Вход | Регистрация |
|
|
| Главная » Статьи » Языкознание | ||||||||
| Земледельческая лексика восточнолезгинских языков Это связано с автоматическим конвертированием PDF в TEXT. Объектом реферируемой диссертационной работы является земледельческая лексика восточнолезгинских языков. Всестороннему анализу подвергаются такие ее составляющие как наименования зерновых, огородных, садовых культур и трав. Целью реферируемой диссертации является сравнительно-исторический анализ земледельческой лексики восточнолезгинских языков. На основе такого анализа решаются следующие задачи: – определяется, какая часть рассматриваемой лексики, относится к древнему языковому состоянию, а какая – к более позднему периоду; – выявляются и максимально учитываются материалы восточнолезгинских языков, диалектов и говоров; – определяется доля исконной и заимствованной лексики в земледельческой лексике восточнолезгинских языков; – учитываются ареальные взаимоотношения рассматриваемых единиц на уровне семантики, фонетики, лексики. Земледелием в Южном Дагестане (где живут восточнолезгинские народы) занимались еще III тысячелетии до н.э. Земли, которые занимают лезгины и табасаранцы, делятся на три зоны: равнинную, предгорную и горную. Агульцы в отличие от них обитают в горной части. В зависимости от географических условий население низменной и предгорной частей занимается полеводством и садоводством, а в горной – полеводством и скотоводством. Основными зерновыми культурами, которые высевались восточнолезгинскими народами, являлись пшеница, ячмень, голозерный ячмень, рожь, просо, кукуруза, полба, конские бобы, горох. Лезгины и табасаранцы занимались еще садоводством и виноградарством. Земли, расположенные на территории Кубинской губернии, и, занимаемые лезгинами, а также земли кюринских лезгин были житницами для остальных лезгин, табасаранцев и агульцев. Восточнолезгинские народы имеют этнографическое единообразие, которое выражается в одинаковом типе хозяйства и общих приемах его ведения, способах обработки земли, составе высеваемых культур. Все эти общие черты быта и единые хозяйственно-культурные традиции определяются не только сходными условиями жизни и одинаковой природной средой обитания восточнолезгинских народов, но и общим их происхождением. Их хозяйственный уклад, в том числе и земледельческие традиции, содержат в себе много архаических черт. Складываются общие понятия, связанные с земледельческой деятельностью у восточнолезгинских народов. Имеется общий фонд земледельческой лексики в восточнолезгинских языках, которая восходит к разным хронологическим уровням. Определенная часть этой лексики носит заимствованный характер. Анализ земледельческой лексики восточнолезгинских языков показывает, что основной состав привлекаемого материала составляет исконный фонд. Из 225 лексем, привлекаемых в исследовании, 72,9% составляет исконная лексика. Сюда относятся слова, восходящие к разным хронологическим уровням. Наиболее древними из них являются такие наименования, как "пахать, сеять" (лезг. ццун; таб. убзуб; аг. узас; цах. эзас; крыз. визаъдж; буд. сузу; уд. эз бесун; арч. бацас; дарг. бацис; лак. лиссун; беж. йизал и др.), "барбарис" [лезг. мерт (гюн.), мертв (ахт.) "барбарис"; хурр. *амурд-ин "шиповник"], "соха" [лезг. туьрез (гюн.), тураз (хл.); таб. дуруц (канд.), цуруц (дюб.); аг. дуруц; цах. веца; уд. пенецц; дарг. дарацц (чир.), дураз (акуш.); лак. хъарас; ав. пуруц; хварш. буруц и др.], "семя, конопляное семя", [лезг. фин (гюн.), шун (ахт.); таб. архь "конопляное семя"; арч. лълъвин "семя"; дарг. гъви (урах.), хъве (кубач.), шве (хайд.); лак. гъанда; ав. хьум (чадаколоб.); анд. шен; чам. гьуни; гин. гьакъу "то же"] и др. Подавляющее большинство названий зерновых и садовых культур восточнолезгинских языков входит в общедагестанскую лексику. К ним относятся: "пшеница" (лезг. къуьл "пшеница"; рут. гъыл "яровая пшеница"; крыз. къуьл "пшеница"; буд. къул "пшеница"; арч. хъохъол "яровая пшеница"; анд. мукъа "пшеница", "зерно"; чам., тинд. къеру "яровая пшеница"), "рожь" [лезг. сил; таб. сурсул (*— сул-сул - редупликация); аг. сул (суьл); рут. сыкIыл; цах. сыкIыл; крыз. силсил; буд. сылсыл; лак. сус; дарг. сусул (<— сул-сул)], "ячмень" [лезг., таб. мух "ячмень"; аг. мух (рич., бурш.) "ячмень", "голозерный ячмень"; крыз. мых; буд. мух; арч. маха; хин. махъа; ав. охъ; хварш., гин, цез. махъа "то же"], "яблоко" (лезг. ич; таб. вич; аг. хIачIгьеч; рут., цах. еч; крыз. йаъч; буд. йеч; дарг. гIинц; лак. гьивч, гьичв; анд. инчи; цез. гьенеш и др.), "айва" [лезг. жум (гюн.), жым (ахт.); таб. кумиш (хив), куьрмешш (хан.), кушим (дюб.); аг. куршам (соб. аг.), гуршем (кош.); цах. шим; крыз. джум; хин. джум; арч. гермец; дарг. чимис (хайд.); лак. ккурмуз; ав. гермез "алыча"] и др. На общедагестанский уровень проецируются и названия, сопутствующие и связанные с вышеуказанными культурами: "земля" [лезг. ччил; таб. джил; аг. джил (соб. аг.), жил (кер.); рут., цах. джил; уд. оIчил; хин. инччи; дарг. гIанджи, лак. аIршши; анд. онши], "поле, пашня" (таб. хутIил; аг. ху; рут. хуй; арч. ух; дарг., лак. хъу; ав. хур; ахв. хъури; чам., тинд. хуйа), "сноп" [лезг. ккуьл/ццуьл (гюн.), ккуьл (ярк.), ччуьл (куб., фийск.), ччул (ахт.); таб. шал (дюб., хан.), шил (канд., хив.); аг. хьел (соб.аг., цир.), жваIл (кер.), джвел (хп.), хьил (фит.), шал (худ.), шел (бурш.); рут. джвел "сноп"; цах. джал'; буд. кунджал; уд. качча; хин. ццал; ав. гул; анд. кол], "жать" [лезг. гуьн; таб. увггуз; аг. ихьес; рут. йишин; цах. хъишалас; крыз. йихьедж; буд. сухьури; уд. эх (бесун); арч. елъас; гунз. ноша и др.], "сорняк, плевел" [лезг. эчIел (гюн.) "сорняк", ачIал (ахт., ярк.), гьачIал (хл.), ичIел (куб.); таб. чIал (дюб.), ачIил (канд.); аг. чIал (соб. аг., гех., кер., кош.), ачIил (фит.); рут. чIил "плевел"; цах. чIахI; арч. чIар "сорняк"; лак. чIалув "плевел"; ав. чIахI "сорняк"; чам. чIахI; тинд. чIахIи; цез. ечIури; гин. очIили; гунз. ичIур; беж. ичIероь "то же"], "гумно, ток" (лезг. рат; таб. рацц; аг. ратт; рут. рат; цах. атта; уд. ечч; арч. цIи; хин. роцI; ав. гьоцIцIу; цез. оц; беж. ац и др.). Сюда же входят и некоторые названия съедобных трав, растений и огородных культур: "лук" (лезг. чичIек; аг. чIичIакк; крыз., буд. чIичIек; хин. чIичIак; дарг. чIичIак), "черемша" (таб. лидзар; уд. гъандзил; беж., гин. гъанзил), "съедобная трава с горьким чесночным вкусом" (лезг., аг. сур; таб. швур; рут. суркеш; чам. сол; тинд. сола; гунз. со). Значительное число единиц, относящихся к земледельческой лексике, восходит к общелезгинскому уровню. К ним относятся наименования зерновых культур: "просо" (лезг. ццуькI, цIуькI; таб., аг. дукI; рут. дуькI; цах. дикI; арч. тIукI); других терминов, связанных с земледелием: "межа" [таб. кIвар; аг. кквар; цах. гор (мик., цах.); хин. кIвар "дорога", ср. также лезг. кIвар (ахт.) "лунка"], "борозда" (лезг. хвал; таб., аг. хул; уд. хаьл "делянка"; арч. хоттон "борозда"], "мякина, полова" [лезг. нагъв; таб. нахъв (хив.), нихъв (канд.), нухъ (дюб.); аг. нехъв; рут. нахв "измельченная солома"; цах. н'ахъв "мякина"; крыз. ноьх; буд. нох; уд. нехъ; арч. нахв; хин. нук] "стог" (лезг., таб. маркв; рут. мек; цах. макв; крыз. марк; буд. мэрк), "мельница" [лезг. регъв (гюн.), раьгъв (ярк., ахт.), рехв (курах., куб.); таб. рагъ'а (дюб.), рагъ'ин (канд.); аг. рагI (тп.), paxI (кош.), pax'в (фит.); рут. рух'; цах. йох'х'а; крыз. xIyв; буд. xIyв; арч. дух'х'ат], "крупа" [лезг. чIахар (гюн., курах.), чIихер (ахт.), чIыхар (куб.); таб. чIихир; рут. чIихер; крыз. чIихер; буд. чIахар], "хлеб" [лезг. фу (гюн.), фы (ахт.); рут. хьыв; крыз., буд. фу; уд. ш'ум; хин. пшаъ], "пирог" (лезг. афар; таб. афар; аг. ъ'уфер; крыз. алфар/арфар; буд. арфэр; хин. алфар); садовых культур: "грецкий орех" [лезг. хехв (ахт., курах.), хваъх (хл.), хуьх (фийск.); таб. хифи (дюб.), хъиф (канд.); аг. хев (соб. аг., гех., кош.), х'ав (кер.), хив (фит.); рут. хик; цах. хек; уд, укъ'); огородных культур, трав: "сорт чины" (лезг., таб., аг. кIах; рут. кIах; крыз. кIэх; буд. кIах; хин. кIах), "мята" (лезг. ччиддикь (ахт.), чIуьдри (хл.), ккуьдруь (хурюг.); рут. шыдыкь; крыз. чIертIегI, буд. чIуьртIаьъ) и др. Доля земледельческой лексики, относящейся к прасамурскому уровню, не так многочисленна и относится к зерновым культурам и связанным с ними названиям. Это такие наименования как "решето" [лезг. саф (гюн., ярк., куб.), сеф (ахт., курах.), сиф (фийск.); таб. сифи (дюб.), сиф (канд.); аг. зерфел (соб. аг., гех., кош.), сирфел (кер.), зарфил (фит.); рут. сихьв "сито для зерна"; цах. вехьхьа (цах.) "сито для муки", вехьхьва (гел.) "то же"], "корыто" [лезг. хвах; таб. хвахв (хив.); аг. хахв (ус.); рут. хухуй (хнюх.)], "печь для выпечки хлеба" (лезг., таб., аг., рут. хьар) и др. Большое количество земледельческой лексики исследуемых языков относится к общевосточнолезгинскому уровню. Это названия зерновых культур и некоторых наименований, связанных с ними: "земля под паром" [таб. ух'ав; аг. ибхIал (соб. аг.), ухIал (кош.)], "межа, граница" [лезг. атIун "межа"; аг. атIуб (соб. аг.) "межа, граница"], "межа", "лунка" [таб. кIвар (канд.), кIар (хан.); аг. кквар (гех., кош., фит.); лезг. кIвар (ахт.) "выемка, лунка"], "росток" (лезг., таб. цIир), "всходы посевов" (таб., аг. чар), "свясло" (лезг., таб. чIикь; аг. кьачI), "молотить" [лезг. гатун; аг. утас (кош.)], "закром, ларь" [таб. танх (дюб., канд.) "закром, ларь"; аг. танх (кош.) "закром, ларь", тах (фит.) "то же", тах (рич.) "сундук для съестного"], "пирог" [лезг. цикIен (гюн., ярк., курах.), цикIан (куб.), цIикен (ахт.); таб. цикIав (дюб.), цIкIаб (канд.); аг. цIикIаб (соб. аг.), цIикав (кош.)] и др.; садовых культур: "дерево, саженец" (лезг. кIарас; таб. кIакIул; аг. кIур), "почка, сучок" (лезг., таб. тIур "почка, сучок", ср. аг. тIур "прыщ"), "алыча, слива" [лезг. хват (гюн.), хвад (ахт.) "слива"; таб. хутту (дюб.) "алыча, слива", хут (хив.), худ (канд.); аг. хут (соб. аг., кер.), хутт (фит.), худ (гех.), хур (цир., бурш.)], огородных культур: "морковь" (таб., аг. кьутI), "лук" (таб., аг. гулу); трав: "черемша", "горный лук" (лезг. ццири "черемша"; таб. ццурйир "горный лук", "черемша"), "крапива" (лезг. верг; таб. варжи), "кушанье из съедобных дикорастущих трав" (лезг., таб., аг. чIиргъин). Определенное место в земледельческой лексике восточнолез-гинских языков занимают инновации отдельных членов восточ-нолезгинских языков. При этом значительное число единиц не выходит за рамки отдельных диалектов и говоров. Лезгинские инновации: "пашня" [кьуьгъвер (гюн.), кьваьр (ярк.), кьуьгъ (фийск.)], "пахать" (гьалун), "всходы посевов" (къаз), "овес" [вэлэмир (фийск.)], "охапка" [кIем (ахт.)], "скирда" [гIаьл (хл.)], "веять" [къивин (ахт.)], "большой деревянный или сплетенный из прутьев ящик для хранения зерна" (кIатI), "пирог, начиненный мясом, сыром или орехами" [уттур фу [(фийск.)], "опара" [гъвар (ахт.)], "грецкий орех" [кIерец (гюн., ярк.), кIеребич (куб., миг.)], "арбуз" (хали), "мята" [шанатар (курах.)], "мята" (пурнийар) и др. Табасаранские инновации: "пустой колос" (жваг), "сорняк, плевел" [гьаIшам (дюб.)], "веять" (микIлахъ эбчуз), "закром, ларь" (йазал), "пирог" (кь'анчч), "хлеб из проса или кукурузы" (кал), "пресный хлеб" (кайдун), "коврижка" (уха), "сдобный хлеб" (утан уьл), "дерево" (гьар), "мята" (шуьшйир) и др. Агульские инновации: "пахать" (даркас), "ость" (ттуз), "овес" [цIизмак (кош.)], "стог" (фур), "стог соломы из четырех снопов" [ъ'атталай (соб. аг.)], "плевел" [гьаркар (кош.)], "плевел" [гьерхаьл (кош.)], "веять" (гъайхьас), "веять через решето" (сирфас), "закром, ларь (хут), "большой ларь для хранения зерна и муки" [акъур (хп.)], "корыто для теста" [шурум (соб. аг., тех.)], "корыто для теста" [джуб (хп.), джву (кош.)], "мука, тесто" [paxIy (кош.)], "пирог" (кьутIур), "пирог" [ацIувай (кош.)], "хлебец" (бугIулай), "косточка" (бакIлихев), "картофель" (гIуйар), "мята" [уриъ (соб. аг.), урай (кош.)], "съедобная трава" [гъазер (кош.)], "размятая с солью крапива" [тIишалай (соб. аг.), тIушулай (кош.)] и др. В области земледельческой лексики восточнолезгинских языков представлены единицы, имеющие ареальный характер – совпадения, которые имеют место между восточнолезгинскими и центральнодагестанскими (даргинский, лакский) языками. При этом контактные отношения могут складываться как между отдельными членами восточнолезгинских языков с представителями других пограничных языков, так и восточнолезгинских языков в составе самурской подгруппы с центральнодагестанскими. Табасаранско-агульско-даргинская изоглосса: "корыто для теста", "медное блюдо", "поднос" [таб. тIавакI (хан.) "тарелка, медное блюдечко"; аг. тIабакI (соб. аг., кер., фит.), тIавакI (гех.) "корыто"; дарг. тIабакI (чир.) "корыто для теста", кIабатI (акуш.) "поднос"]. Агульско-рутульско-цахурская изоглосса: "колос" (аг. кIетI; рут. гытI; цах. гытI'). Агульско-рутульская изоглосса: "пирог" (аг. ккуккалай; рут. гугалай). Табасаранско-рутульско-центральнодагестанская изоглосса: "репа, редька" (таб. кьаъ; рут. кьаъ; дарг. кьехIе, лак. кьайа). Встречаются случаи, когда земледельческий термин, отмеченный повсеместно в дагестанских языках, носит общекавказский характер: "кукурузный или просяной хлеб", "лепешка" (лезг. чIатI "кукурузный или просяной хлеб"; рут. чIад "чурек"; цах. чIад "чурек", чIетI "лаваш с зеленью"; буд. чIатI "лепешка"; уд. ччатт; ав. чед "хлеб"; лак. ччатI; лак. мучари "кукурузный хлеб"; беж. чIаъди "кукурузный хлеб". Ср. груз. (м)чIад "просяной хлеб, чурек", арм. чIат). Около четверти земледельческой лексики восточнолезгинских языков представляет заимствованный фонд. Наибольшее количество из заимствованных слов являются иранизмами, которые охватывают три раздела земледельческой лексики: зерновые культуры: "межа, граница" [лезг. сергьаьт (гюн.) "межа", сергIаьт (ахт.); таб. саьргьаьт "то же"; рут. саргьаIт; цах. сегьрат; хин. саьрхIаьд "граница"], "урожай зерновых" [лезг. бегьер; таб. бегьер; аг. бигьар (соб. аг.), бигьер (кош.); буд. багьар], "овес" (лезг. гергер; таб. ггарггар; аг. йергер), "рис" [лезг. пурунз (гюн., куб.), прунз (ярк.); аг. бурунз (соб. аг., гех., кер.), бириндж (кош., фит.); цах. биринз; арч. биринз; лак. ппиринж; дарг. биринж; ав. пиринчI; беж., гунз. биринжи], "гумно, ток" [лезг. харман (гюн., курах., ахт., куб.), хирман (фийск.); крыз. харман; буд. хармэн], "закром, ларь" [лезг. канду "глинобитный ларь"; таб. кендуь (дюб.) "закром"; аг. канду (кош.) "ларь, обмазанный глиной"; хин. кунда], "конопля" [лезг. кканаб; таб. гиниб; аг. ганаб (соб. аг., кош., кер.), генев (гех., кош.), ганав (цир.); рут. ганаб; крыз. гаьнаьб; буд. ганап; хин. канап; ср. также лак. ччанаппи, ав. габани (лит.), ганаби (диал.), беж. галами] и др.; садовые культуры: "дерево" [лезг. ттар "дерево"; аг. дар "лес", "засов"; крыз. дар "дерево"; буд. дэр "то же"; дарг. тталтте; лак. ттархъ], "груша" [лезг. чуьхвер (гюн.), чихер (ахт.); таб. джихир; аг. джихер; крыз. джуьхIуьр; буд. чохIур; рут. х'ыр; уд. ар; арч. х'ерт; дарг. хъ'ар, лак. хъ'урт], "вишня, черешня" [лезг. пIини (гюн.), багIли (мигр.) "вишня"; таб. беъли "то же"; аг. багIли (соб. аг., кер., хп., худ., бурш.) "вишня, черешня", баъли (гех.), беъли (фит.), пIагIли (арс.) "то же"]; огородные культуры: "морковь" [лезг. газар (гюн.), кказар (ахт.); крыз. газар; буд. газар; уд. ккэзар; хин. газар], "тыква" [лезг. буран (гюн.); таб. бурани, ппурани; аг. буран (соб. аг.)], "чеснок" [лезг. серг; таб. шарш; аг. серг; крыз. сарг; буд. саьрг; ср. также дарг. серхьи (урах.), сеже (кубач.), ссурге (чир.)], "горох" (лезг. нахутI "горох, горошина"; таб. нахут "горох"; крыз. нахутI; буд. нохут; уд. нохуд; хин. нохутI). Значительное место среди заимствований занимают тюркизмы: "межа" [таб. даIзи (дюб.), дазу (канд.); аг. дазу; арч. даIзи; ср. также дарг. деза; лак. дазу; анд. дазу; чам. дазв "межевой знак"], "борозда" (лезг. арх; таб. арх), "плуг" (лезг. куьтен; таб., аг. кутан; буд. кутан; арч. кутан; уд. коьтаьн; ср. также лак. кутан; ав. кутан), "ость" [лезг. къилчих (фийск.)], "рис" [лезг. дуьгуь "рис (очищенный от шелухи"); таб. дуьгуь "рис"; рут. дуьгуь], "охапка" (лезг. къужах; уд. къужагъ; хин. къуджагъ), "скирда" [лезг. тайа; таб. тайа "скирда", тайа (канд.) "большой стог"], "корыто" [лезг. чанахъ "деревянное корыто"; аг. чанакъ (рич.) "корыто для теста", чанакъ (гех., фит.) "корыто"; ср. таб. чаIнаIх "деревянная чашка"], "лещина" [лезг. фундух (гюн.), фындых (ахт.), финдих (фийск.), финдигъ (куб.); цах. финдыкь "лесной орех"; крыз. финдыгъ; хин. финдигъ; ср. также лак. пундукь "лесной орех"], "виноград" (лезг. уьзуьм; крыз., буд. уьзуьм), "репа, редька" (лезг. турп; таб., аг. турф; цах., крыз., буд. турп; уд. туп; хин. турп), "тыква" [лезг. къабах, (ахт., миг., куб.); таб. къабагъи (хан.); аг. къабагъ (кош.); рут. къабах; цах. къабах; крыз. къабаъх; буд., хин. къабагъ; арч. къабахъ; ср. также ав. хъабах, дарг. къабакъ; лак. къавахъ; беж. кIабах; гунз. кIабах и др.), "фасоль" (лезг., таб. ппахла), "чечевица" (лезг. мержемек; крыз. маьржимаьк; буд. мерджемег; хин. маьржмаьт) и др. Арабизмы среди заимствований занимают небольщое место: "хлеб (в зерне)" [лезг. ттехил (гюн.), ттахыл (ахт., докуз.) "хлеб (в зерне)"; таб. дах'ин (дюб.) "пшеница", джах'ин (канд.) "то же"; цах. ттахыл' "зерно"; буд., хин. ттахыл], "урожай" (лезг. магьсул; таб., аг. махIсул; буд. махIсул), "охапка" [таб. хав (дюб.), хаб (канд.); аг. гъаб (соб. аг.), хаб (кер., фит.), хав (гех., кош.)], "тесто" [лезг. хамур (фийск.); таб. хаьмир (дюб., хив.), хамир (канд.), крыз., буд., хин. хаьмир]. Среди заимствований определенное место занимают слова, проникшие из армянского, как предполагают, через удинский язык. К ним относятся: "стог, копна" [лезг. кIунтI (ахт.) "стог", ккунтI (хл.) "большой стог"; таб. гунтIу (дюб.) "стог"; аг. гунтI (кер., гех., фит.) "маленький стог, копна"; рут. гутI "стог"; арч. гаIнтIи "стог, связка снопов в поле"; ср. также лак. ччантIу "маленький стог, копна"; цез. готIи "большой стог", гин. кIутIу "маленький стог, копна"], "косточка, семя (фруктов, овощей)" [лезг. ццил "косточка, семя (фруктов, овощей)"; таб., аг. дил; цах. тIи-ликI; уд. цил "семя"], "печь для выпечки хлеба" [лезг. тIанур (гюн., ярк., курах.), ттаныр (ахт.), танур (куб.), тIанир (фийск.); таб. диннур (дюб.), ттирин (канд.); аг. ттанир; крыз. тIаьндыр; буд. тону; уд. тарин; хин. ттунар; ср. также дарг. тарум (хайд.), ттарум (чир.)]. Единичны случаи заимствований из аланского (осетинского) – "овес" (аг. гьучахь, гьучахьар), русского - "картофель" (лезг. ккарттуфар; таб. картфар; аг. ккалттуфар). Удивительным образом перекликается лезг. астIам, асттам (нютюг.), таб., аг. асттам "металлический скребок для очистки корыта от теста" с аналогичным словом в картвельских языках, которое в специальной литературе относят к индоевропейскому вкладу в последних [Климов 1996:21]. Композиционно работа составлена по тематическому (семантическому) принципу и, как было указано выше, собственно земледельческая лексика делится на четыре раздела. Каждая словарная статья внутри разделов построена таким образом, что в ее основе лежат все слова, связанные, с одной стороны, материально, а, с другой, семантически. Эти связи, складывающиеся между словами, в статье подвергаются сравнительному и этимологическому анализу. Такой анализ земледельческой лексики восточно-лезгинских языков потребовал максимального учета материалов всех лезгинских и других групп дагестанских языков, а также привлечения этнографических и исторических данных. Всесторонний учет языкового материала дает возможность адекватного его описания на всех (фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом) языковых уровнях. К примеру, обилие фонетических вариантов одной и той же лексемы дают возможность проследить последовательное изменение фонетического облика слова. Так, например, при определении исходного характера начального согласного в слове "орех, грецкий орех", решающую роль играют данные кюренского диалекта агульского языка, где в указанном слове в анлауте выступает фарингализо-ванный увулярный глухой спирант, в других диалектах агульского языка, а также в лезгинском и табасаранском языках (более того, во всех лезгинских языках) произошла дефарингализация его, ср. аг. х'ав (кер.) "орех" и хев (соб. аг., кош.), хив (фит.), лезг. хехв (ахт., курах.), хваьх (хл.), хуьх (фийск.), рут. хик "лесной орех; цах. хек "грецкий орех". Таким образом, фарингализованный спирант х' сохранился только в керенском диалекте, в других диалектах агульского языка и в лезгинских языках он под влиянием гласного переднего ряда (е, и) утратил признак фарингализации: *х'ав —> хаьв —>хев —> хив, *х'ахв —> хаьхв —> хехв. Многообразие фонетических вариантов слова свидетельствует о древнем его происхождении. Ср. многочисленные варианты слова "сноп", относящегося к общедагестанскому фонду. Лезг. ккуьл/ццуьл (гюн.), ккуьл (ярк.), ччуьл (куб., фийск.), ччул (ахт.); таб. шал (дюб., хан.), шил (канд., хив.); аг. хьел (собств. аг., цир.), жваIл (кер.), джвел (хп.), хьил (фит.), шал (худ.), шел (бурш.). Все фонетические варианты восточнолезгинских языков возводимы к двум формам: *куьл и *ккваьл, из которых последняя является исходной. Лезгинские формы идут от *ккуьл, а табасаранские и агульские - от *ккваьл. В лезгинском языке анлаутный заднеязычный смычный в одних диалектах перешел в геминиро-ванную аффрикату чч (кубинское наречие, ахтынский и фийский диалекты). В гюнейском диалекте наряду с исходным кк в слове представлена и аффриката цц, которая могла развиться из чч (ккуъл —> ччуьл —> ццуьл). Табасаранский анлаутный спирант ш получен из аффрикаты чч. В агульском языке исходный кк через посредство чч в одних случаях перешел в ш —> хь, в других – дж —> ж. Формы, идентичные восточнолезгинским формам, представлены в других лезгинских языках: ср. рут. джвел "сноп"; цах. джал'; буд. кун-джал; уд. ка-чча; хин. ццал "то же". Слово распространено и за пределами лезгинского ареала – в других дагестанских языках: ав. гул "сноп"; анд. кол "то же" и др. "Вариантность аваро-андийских и лезгинских языков, – замечает С.М. Хайдаков, – обладают генетическим родством и структурной однотипностью (ср. анд. кол и лезг. ккуьл)" [см. Хайдаков 1973: 70]. В ряде случаев на основе семантических различий, наблюдающихся в языках и диалектах восточнолезгинских языков, а также, выходя за пределы данного ареала, в других лезгинских языках устанавливается исходное значение того или иного слова. Ср. образование в отличие от других не только лезгинских, но и иных дагестанских языков у основы *-лълъв- в восточнолезгинских языках конкретного значения: лезг. фин (гюн.), шун (ахт.); ахт. архь "конопляное семя". В других дагестанских языках, а из лезгинских – в арчинском он выступает с общим значением "семя" [(ср. арч. лълъвин; дарг. гьви (урах.), хьве (кубач.), шве (хайд.); лак. гьан-да; ав. хьум (чадакол.); анд. шен; чам. гьуни; гин. гьа-къу)]. Данный факт можно объяснить тем обстоятельством, что тюркское слово тум "семя" в лезгинском и табасаранском языках вытеснило исконное слово, но при этом у последнего развивается новое значение – "конопляное семя". В других лезгинских языках, простирающихся к юго-востоку, заимствованное слово полностью заменило исконное. Рассматриваются и многие другие случаи семантических преобразований. В работе успешно используется структурно-семантический метод, который путем наложения одного слова на другое позволяет выделить "остаток" у одного из них и таким способом выявить исторически производные основы. На основе сравнения лезгинского субстантива гьачIал (ачIал, эчIел) "сорняк" с соответствующими именами существительными в табасаранском и агульском языках – таб., аг. чIал –, а также с однокорневым глаголом эчIин "полоть" самого лезгинского языка у субстантива в указанных языках выделяется суффикс -ал, в лезгинском языке еще и префикс гьа. Первый из выделенных аффиксов, вероятно, является историческим деривационным суффиксом, а второй – имеет превербное происхождение. Ср. функционирование направительного преверба гь- "вверх" в даргинском [Магометов 1963; Мусаев 1983] и цезских [Сулейманов 1992] языках. В настоящей главе продемонстрировано стремление к всестороннему привлечению не только языкового материала, но и историко-этнографических данных. Многие словарные статьи сопровождаются историко-этнографическими справками. В статье "соха" отмечается, что на протяжении веков орудия, при помощи которых обрабатывалась земля, у восточнолезгинских народов совершенствовались. Наряду с мотыгами использовались и примитивные пахотные орудия в виде сохи с использованием тягловой силы животных. Горская соха мало претерпела изменений и дошла до нас почти в своем первоначальном виде. Название сохи также не претерпела сильных изменений и присутствует во всех группах дагестанских языков, что свидетельствует о древнем характере слова, ср. лезг. туьрез, таб., аг. дуруц, цах. веца, уд. пенецц; дарг. дарацц, лак. хъарас, ав. пуруц, хварш. буруц. "Сохой люди стали пользоваться уже при наличии одомашненного рогатого скота, т.е. на более поздней, чем мотыжная, стадии земледелия" [С-ИГТЯ 2001: 456]. При всем сходстве, которое наблюдается у конструкции сохи восточнолезгинских народов, отмечаются и некоторые специфические особенности, что различает их. Так, например, М.М. Ихилов, сравнивая табасаранскую соху с лезгинской, выделяет отличительную деталь – отсутствие у табасаранского "дуруца" задней части пяты [см. Ихилов 1967: 113]. » К древним словам относится и одно из названий гумна, которое распространяется во всех группах дагестанских языков, и лишь в двух лезгинских языках (крызском и будухском), которые находятся в окружении азербайджанского языка, исконное слово уступает место заимствованному: лезг. рат, таб. рацц, аг. ратт. Здесь в исходе слова представлены различные варианты общедагестанского геминированного *цIцI [см. Бокарев 1961: 71; Гигинейшвили 1977: 107]. Последовательная трансформация в восточнолезгинских языках могла произойти следующим образом: *рацIцI —> рацц (таб.) —> ратт (аг.) —> рат (лезг.). Слово распространено и в других лезгинских языках: рут. рат, цах. атта, уд. ечч, арч. цIи, хин. роцI. Применяется и в других дагестанских языках, ср. ав. гьоцIцI; цез. оц; беж. ац и др. К еще более древним исконным словам относится глагол "молотить": лезг. гатун, аг. утас (кош.). Глагольная основа со значением "молотить" образована от корня т посредством префикса: в лезгинском языке – превербом га- и в агульском при помощи огласовки классного показателя у-. Помимо этого значения в лезгинском и агульском языках слово имеет значения "бить" и "толочь". В основе данного глагольного слова (гатун, утас) лежит операциональная сема со значением "бить, дробить, толочь". Идентичные основы со значениями "бить", "толочь", "дробить" встречаются и в других языках (ср. рут. йе-т- "толочь"; цах. ге-т- "бить", г'оо-т- "толочь"; крыз. -аь-т(а)- "бить, дробить, молотить"; хин. ла-т-; дарг. ви-т-"бить"; лак. ба-т- "то же". Основа с привлечением материалов хуррито-урартских языков возводится к правосточнокавказскому уровню, ср. урарт. ат- "разрушать"; чеч. аата "крошить, рубить", л-ета "сражаться" и др. [см. Дьяконов, Старостин 1988: 174]. В этнографической литературе проводится типология некоторых предметов, относящихся к кругу земледельческой лексики. Так, в частности, указывается, что в лезгинском языке зерно засыпают в кIатI "большой деревянный или сплетенный из прутьев ящик для хранения зерна; ларь". Подобное зернохранилище, как отмечают, встречается также у табасаранцев и у ряда народностей Дагестана и Кавказа: кайтагцев, аварцев, кумыков, чеченцев, осетин. Более того, лезгинское кIатI имеет аналоги в Закавказье, а канду "глинобитный ларь" совпадает не только по своей форме и назначению, но и по наименованию с соответствующей реалией, имевшей применение в Древней и Средневековой Персии [Агларов 1974: 221]. Рис относится к завезенным культурам. Освоение данной культуры восточнолезгинскими народами – явление позднее. Различные наименования риса, бытующие у указанных народов, имеют сравнительно единый фонетический облик (лезг., таб. дуьгуь), что характерно для заимствованных слов. О фонетическом единообразии заимствованных слов в заимствующих языках [см. Климов 1985:19-22]. К наиболее поздним заимствованиям относится название плуга. Слово отличается единообразием названий в восточнолезгинских языках, ср. лезг. куьтен "плуг"; таб. кутан; аг. кутан, что так же свидетельствует о заимствованном его характере. Так, по свидетельству A.C. Агашириновой, только "с конца XIX - начала XX в. стали применять тяжелый сложный плуг - "куьтен" [см. 1978: 30]. В такую тяжелую и сложную конструкцию впрягаюхся несколько пар быков. Плуг служит для вспашки земли в равнинной части, но не в горной. Название плуга представляет собой один из культурных терминов, распространенных на Кавказе как в коренных языках, так и некавказских. Во второй главе находят освещение и названия блюд, наиболее распространенных у восточнолезгинских народов. К ним, в первую очередь, относится наименование толокна: лезг. сав, аг. муссу. Слово восстанавливается для общелезгинского хронологического уровня, что доказывается данными других лезгинских языков, ср. рут. су "толокно"; крыз. сув; хин. жы "то же". Семантически слово в языках не претерпело изменений. В прошлом восточнолезгинские народы широко использовали толокно. Описывая пищу лезгин, С.С. Агаширинова пишет: "Из мучных блюд прежде всего отметим толокно – "сав", которое готовят из жареного зерна, перемолотого на ручной мельнице. Полученную таким образом муку замачивают в воде, в кислом молоке или в обычном молоке с добавлением масла и едят. Это блюдо под названием "тIех" встречается и у других народов Дагестана" [Агаширинова 1978: 257]. Толокно является наиболее архаичным блюдом, его происхождение у дагестанских народов специалисты относят к эпохе энеолита, которая характеризуется временем, когда широко применялись зернотерки [см. Агларов 1967: 273; Котович 1961]. В прошлом огородные растения не имели распространения у восточнолезгинских народов, вместо них в пищу употребляли дикорастущие съедобные растения, которые и сейчас данные народы широко используют. Выращивание овощей началось сравнительно недавно. Так, например, такая основная культура, какой является картофель, в Дагестане начали выращивать только в самом конце XIX в. Как отмечает С.С. Агаширинова, огородничество у лезгин не было развито. Оно начало развиваться с конца XIX в. под влиянием русских переселенцев [Агаширинова 1978: 43]. У табасаранцев появление огородничества относят к середине XIX в., хотя некоторые виды огородных культур, такие как лук, чеснок, фасоль, морковь, редька, бахчевые – арбуз, дыня, тыква выращивались и раньше указанного времени" [Алимова 1992: 47]. У агульцев также со второй половины XIX в. стали выращивать картофель, лук, чеснок. Съедобные травы играли большую роль в жизни восточнолезгинских народов. Они очень широко использовались при приготовлении пищи, что способствовало экономии скудных запасов муки. Летом они использовались в свежем виде при приготовлении различных пирогов и вареников, а также употреблялись в сыром виде. Многие травы использовались в качестве приправы. На зиму их сушили и употребляли в пищу в сушеном виде. Особенно в горной части, где не хватало пахотных земель и запасы муки к весне подходили к концу, дикие растения и травы составляли основное пропитание бедной части населения. Такое положение существовало и в других горных странах [см. Мухитдинов 1963: 419; Стеблин-Каменский 1982: 118]. Заключение научной работы Коренные жители Дагестана издревле занимались земледелием. Здесь практиковалось как поливное земледелие, так и богарное. Основными зерновыми культурами, которые выращивались на территории Дагестана, были пшеница, ячмень, просо, горох. Экспедицией Н.И. Вавилова в пределах Дагестана выявлены эндемичные сорта пшеницы. Дальнейшее совершенствование земледелия привели к развитию садоводства и виноградарства. В данном регионе на территории, раскинувшейся на десятки километров, обнаружены до 80 видов плодовых и кустарников яблони, груши, черешни, кизила, мушмулы, алычи и др. Искони лезгины и табасаранцы занимают территорию, которая делится на три географические зоны: плоскостную, предгорную и горную. В отличие от них, агульцы расселяются в горной части. Сообразно этому в зависимости от географических зон восточнолезгинское население на низменной и предгорной частях занимались полеводством и садоводством, в горной – земледелием (выращиванием зерновых культур) и скотоводством, а в плодородных горных долинах занимались всеми тремя видами хозяйственной деятельности. Земли, расположенные на территории Кубинской губернии и занимаемые лезгинами, а также земли кюринских лезгин были хлебными житницами для остальных лезгин, табасаранцев и агульцев. Предгорная часть, которую занимали табасаранцы, покрыта лесами, изобилующими дикорастущими плодовыми деревьями и кустарниками – яблоней, грушей, айвой, грецким орехом, лещиной, барбарисом, кизилом, боярышником, а также виноградом. На равнине и в предгорье они выращивали зерновые культуры (пшеницу, ячмень, рожь, просо, кукурузу, полбу), а также огородные, бахчевые и технические культуры (марену, коноплю, хлопок, табак). Занимались также садоводством и виноградарством. Агульцы занимались пашенным земледелием. Земли у них было мало, участки были маленькими и располагались на склонах. В основном земли были неполивные, но те, что были расположены у речных террас, поливались. Высеваемыми зерновыми культурами были ячмень, рожь, голозерный ячмень, пшеница, конские бобы, горох. Уже в конце XIX в. они усвоили такие культуры как картофель, морковь, чеснок. В связи с переселением на плоскость они осваивают новые отрасли хозяйства: садоводство, овощеводство и виноградарство. Археологические данные указывают на то, что земледелием в Южном Дагестане занимались еще в III тысячелетии до н.э. О древнем характере земледелия и о важности ее в жизни восточнолезгинских народов свидетельствуют их земледельческие календари, которые строго регламентировали сроки проведения различных сельскохозяйственных работ, сопровождавшихся различными народными праздниками и обрядами. В горной части, населенной лезгинами, табасаранцами и агульцами, как и повсюду в Дагестане, из-за нехватки земли приходилось осваивать новые клочки земли на склонах гор путем террасирования. Террасовое земледелие по времени относится к глубокой древности и восходит к эпохе бронзы, то есть к периоду, который охватывает с конца IV в. до н.э. до конца II в. до н.э. В окрестностях старинных поселений до сих пор сохранились следы террас, остатки водяных мельниц и другие атрибуты, указывающие на древнюю культуру земледелия. Наряду с земледелием лезгины и табасаранцы издавна занимались садоводством. В XIX в. наиболее известными садоводческими участками у лезгин были Кусарский участок Кубинского уезда, Ахты, Мискинджа Самурского округа, Гюнейский участок Кюринского округа. Здесь выращивали яблоки, груши, абрикосы, инжир, гранат, айва, грецкий орех, миндаль. В Табасаране произрастали яблоки, груши, грецкий орех, слива, вишня, персики, абрикосы, черешня. Для носителей восточнолезгинских языков характерно этнографическое единообразие. Оно выражается, прежде всего, в одинаковом типе и общих приемах ведения хозяйства, способах обработки земли, составе высеваемых культур, разделения труда. Много общего в обрядах, обычаях и т.д. Все эти общие черты быта и единые хозяйственно-культурные традиции определяются не только сходными условиями жизни и одинаковой природной средой обитания восточнолезгинских народов, но и общим их происхождением. Их хозяйственный уклад, в том числе и земледельческие традиции, содержат в себе много архаичных черт. Складываются общие понятия, связанные с земледельческой деятельностью у восточнолезгинских народов. Имеется общий фонд земледельческой лексики в восточнолезгинских языках, которая восходит как к общедагестанскому уровню, так и к восточнолезгинскому. Определенная часть этой лексики носит заимствованный характер. Все это требует адекватного описания, что и осуществляется в диссертационном исследовании «Земледельческая лексика восточнолезгинских языков». Проведенный анализ земледельческой лексики восточнолезгинских языков показывает, что основной состав привлекаемого материала, относится к исконному фонду. Данный факт свидетельствует о древнем характере данной отрасли в указанных языках. К наиболее древнему слою лексики относятся такие наименования, как «пахать, сеять», «мякина, полова», «урожай зерновых», «барбарис». К общесеверокавказскому хронологическому уровню, как считает С.А. Старостин, относятся слова: цах. эзас «пахать», арч. бацас, крыз. визаъдж, уд. сузу «то же» [см. Старостин 1985], соотносящиеся с лезг. ццун «пахать, сеять», таб. убзуз «сеять», аг. узас «сеять». Стоящее изолированно в кругу лезгинских и дагестанских языков собственно лезгинское слово мерт, мертв «барбарис» проецируют на правосточнокавказский уровень, увязав его с хурритским амурд-инн «шиповник» [см. Дьяконов, Старостин 1988]. Дагестан является одним из центров формирования первичных культур (Н.И. Вавилов) соответственно и названия подавляющего большинства зерновых и садовых культур восточнолезгинских языков входят в общедагестанскую лексику: «пшеница» (лезг. къуьл), «рожь» (лезг. сил., таб. сурсул, аг. сул, суьл), «ячмень» (лезг., таб., аг. мух), «полба» (лезг. нагъв, таб: нуьрх, аг. нирхI), «яблоко» (лезг. ич, таб. вич, аг. хIач, гъеч), «айва» (лезг. жум, таб. кумиш, курмеш, кушим), «кизил» (лезг. ччумал, таб. чимил, аг. джимил), «виноград» (лезг. ципIицI, таб. тIумутI, аг. тIибитI). Некоторые из этих наименований в восточно-лезгинских языках имеют гетеронимный характер, ср. лезг. къуьл «пшеница» и аг. экI «то же». На общедагестанский уровень проецируются и наименования, связанные с данными культурами: «земля» (лезг. ччил, таб. аг. джил), «земля, почва» (лезг., таб. накьв, аг. н'акъв), «поле, пашня» (таб. ху-тIил, аг. ху), «соха» (лезг. туьрез, таб., аг. дуруц), «сноп» (лезг. ккуьл, таб. тал, аг. хъел), «жать» (лезг. гуьн, таб. увггуз, аг. ихъес), «сорняк, плевел» (лезг. эчIел, таб., аг. чIал), «гумно, ток» (лезг. рат, таб. рацу, аг. ратт) и др. Сюда же входят некоторые названия съедобных трав, растений и огородных культур: «лук» (лезг. чичIек, чичIаг, аг. чIичIакк), «съедобная трава с горьким чесночным вкусом» (лезг., аг. сур, таб. швур), «черемша» (таб. лидзар), «съедобная трава» (лезг. мижмиччар, аг. меджмаIж) и др. Значительное количество единиц, относящихся к земледельческой лексике, восходит к общелезгинскому уровню. Это название зерновых культур: «просо» (лезг. ццуькI, цIуъкI, таб., аг. дукI), «зерно, зернышко» (лезг. ттвар, таб. удар, аг. уд); другие термины, связанные с земледелием: «межа, граница» (таб. кIвар, аг. кквар), «борозда» (лезг. хвал, таб., аг. «мякина, полова» (лезг. нагъв, таб; нехъв, аг. нехъв), «стог» (лезг., таб. марке), «мельница» (лезг. регъв, таб. рагь'а, рагъ'ин, аг. рагI, рах 'в), «толокно» (лезг. cae, аг. муссу), «крупа» (лезг. чIахар, таб. чIихир), «хлеб» (лезг. фу), «пирог» (лезг., таб. афар, аг. ъ'уфер); садовые культуры: «грецкий орех» (лезг. хехв, хваъх, таб. хифи, хъиф, аг. хев, х'ав), «зеленый грецкий орех» (лезг. хъархъ, къарк, таб. гъарк); огородные культуры, травы: «сорт чины» (лезг. кIах), «мята» (лезг. ччидрикь, чIуъдри), «съедобная трава» (лезг., таб. хъач) и др. Доля земледельческой лексики, относящейся к общесамурскому уровню, незначительна и относится к зерновым культурам: «молотьба» (лезг. йуг, таб. ггар, аг. йиъ), «решето» (лезг. саф, таб. сиф, аг. зарфел), «корыто» (лезг. хвах, таб. хвахв, аг. хахв), «печь для выпечки хлеба» (лезг., таб., аг. хьар). Большое количество земледельческой лексики исследуемых языков относится к общевосточнолезгинскому уровню. Она охватывает все отрасли зерновые культуры: «земля под паром» (таб. ух'ав, аг. ухIал; «межа, граница» (лезг. атIун, аг. атIуб), «росток» (лезг., таб. цIир), «всходы посевов» (таб., аг. чар), «свясло» (лезг., таб. чIикь, аг. къачI), «стог, скирда» [(таб. аIпел, епел, аг. ъ 'апел (бурш)], «молотить» [(лезг. гатун, аг. утас (кош.)], «закром, ларь» (таб., аг. танх), «корыто» [(таб. къ'ав, кь'аб, аг. кь'ав (кош.)], «хлеб» [(таб. уъл, аг. ъ 'ул (кош.)], «ватрушка с яичницей» (лезг., таб. алуга), «кукурузная лепешка» (лезг., таб. баклук), «блин» (таб. гъванжир, аг. арджир), «пирог» (лезг. цIикен, таб. цIикав, аг. цIикIаб, цIикав) и др.; садовые культуры: «дерево, саженец» (лезг. кIар-ас, таб. кIа-кIул, аг. кIур), «почка, сучок» (лезг., таб. тIур), «алыча, слива» (лезг. хват, хвад, таб. хутту, хут, худ, аг. хут, худ, хур); огородные культуры: «морковь» (таб., аг. кьутI), «лук» (таб., аг. гулу); травы: «черемша» (лезг. ццири, таб. ццурйир), «крапива» (лезг. верг, таб. варжи), «кушанье из съедобных трав» (лезг., таб., аг. чIиргъин). Определенное место в земледельческой лексике восточнолезгинских языков занимают инновации отдельных членов данной подгруппы. При этом значительное число единиц не выходят за рамки отдельных диалектов или говоров. Лезгинские инновации: «пашня» (кьуъгъвер), «пахать» (гъалун), «всходы посевов» (къаз), «ость» (риге), «овес» [вэлэмир (фийск)], «охапка» [кIем (ахт.)], «скирда» [гIаьл (хл.)], «веять» [къивин (ахт.)], «закром, ларь» (кIатI), «хлебец» (тIунутI, тIулутI), «хлеб» (цIавур), «хлеб» (цIалуг), «пирог, начиненный мясом, сыром или орехами»; ymmyp фу (фийск.)], «опара» [гъвар (ахт.)], «грецкий орех» (кIерец, кIеребич), «арбуз» (хали), «мята» [шанатар (курах.)] «мята» (пурнийар)и др. Табасаранские инновации: «пустой колос» (жваг), «сорняк, плевел» [гъаIшам (дюб.)] «веять» (микIлахъ ебчуз), «закром, ларь» (йазал), «толокно» (кIварицI), «крупа» (дахвар), «пирог» (кь'анчч), «хлеб» (кайдун), «коврижка» (уха), «сдобный хлеб» (утан уъл), «дерево» (гьар), «чечевица» (аъйна), «мята» (шуъшйир). Агульские инновации: «пахать» (даркас), «ость» (ттуз), «овес» [цЫзмак (кош)], «стог» (фур), «стог соломы из четырех снопов» [ъ'атталай (соб. аг.)], «стог соломы из четырех снопов»;деги, дегахъ (кош.)], «плевел» [гъаркар (кош.)], «плевел» [гъерхаъл (кош.)], «веять» (гъайхъас), «веять через решето» (сирфас), «закром, ларь» (хут), «корыто» (шурум), корыто» (джуб, джу), «тесто»; paxly (кош.)], «пирог» (къутIур), «пирог» [ацIувай (кош.)], «хлебец» (бугIу-лай), «косточка» (бакIлихев), «картофель» (гIуйар), «мята» (уриъ, урай), «съедобная трава» [гъазер (кош.)], «размятая с солью крапива» (тIишилай, пйушу-лай) и др. Представлены в области земледельческой лексики восточнолезгинских языков единицы, имеющие ареальный характер - совпадения между восточно-лезгинскими и центральнодагестанскими (даргинским и лакским) языками. При этом контактные отношения могут складываться как между отдельными членами восточнолезгинских языков с представителями других пограничных языков, так и восточнолезгинских языков в составе самурской подгруппы с центральнодагестанскими. Табасаранско-агульско-даргинская изоглосса: «корыто» [таб. тIавакI, аг. тIабакI, тIавакI; дарг. тIабакI (чир.)]. В чирагский диалект даргинского языка слово, по всей вероятности, проникло из агульского языка, так как в других диалектах даргинского языка слово не зафиксировано. Агульско-рутулъско-цахурская изоглосса: «колос» (аг. к!етI, рут. гытI, цах. гытI]. Лезгинско-рутульско-цахурская изоглосса: «закром, ларь» (лезг. сакIан, рут. сакIан, цах. сакIан). Агульско-рутульская изоглосса: «пирог» (аг. ккуккалай, рут. чугалай). Самурско-центральнодагестанская изоглосса: «горох» (лезг., таб., аг. хар, рут. хар «мелкий горох», цах. хара «горох»; дарг. хъара, лак. хъ'уру). Встречается также в грузинском языке в форме хвар «зерно». Табасаранско-рутулъско-централънодагестанская изоглосса: «репа, редька» (таб. къаъ, рут. кьаъ; дарг. къехIе, лак. кьайа). Встречаются отдельные случаи, когда земледельческий термин, отмеченный повсеместно в дагестанских языках, носит общекавказский характер: «кукурузный или просяной хлеб» (лезг. чIатI, рут. чIад «чурек», цах. чIад «чурек», ч1етI «лаваш с зеленью», буд. чIатI «лепешка», уд. ччатт; ав. чед «хлеб», лак. ччатI, беж. чIаьди «кукурузный хлеб» и др.). Около четверти земледельческой лексики восточнолезгинских языков представляет заимствованный фонд. Наибольшее количество из заимствованных слов являются иранизмы, которые охватывают три раздела земледельческой лексики — зерновые культуры: «межа, граница» (саьргъаът), «урожай зерновых» (бегъер), «овес», (лезг. гергер, таб. ггарггар, аг. йергер), «рис» (лезг. пу-рунз «нелущенный рис», таб. бурунз, аг. биргандж «рис»), «гумно, ток» (лезг. харман), «закром, ларь» (лезг. канду, таб. кендуь, аг. канду), «конопля» (кканаб) и др.; садовые культуры: «дерево (лезг. ттар, аг. дар «лес», «засов»), «груша» (лезг. чуъхвер, таб. джихир, аг. джихер), «вишня, черешня» (лезг. пп1ини, таб. беъли, аг. багIли); огородные культуры: «морковь»« (лезг. кказар), «тыква» (лезг., аг. буран, таб. бурани), «чеснок» (лезг., аг. серг, таб. шарш), «горох» (лезг. нахут!, таб. нахут). Значительное место среди заимствований занимают тюркизмы: «межа, граница» (дозу), «борозда» (лезг., таб. арх), «плуг» (лезг. куътен, таб., аг. кутан), «ость» [лезг. къилчих (фийск.)], «рис» (лезг., таб. дуъгуъ), «охапка» (лезг. къуджах), «скирда» (тайа), «крупа» [йарма (фийск.)], «корыто» (лезг. чанах, таб. чаIнаIх, аг. чанакъ), «металлический скребок для очистки корыта от теста» (эрсин), «пирог» (лезг. кумба, аг. гумба «хлеб заводской выпечки»), «лещина, мелкий орех» (лезг. шуъмаъгъ), «лещина, мелкий орех» (лезг. фундух), «виноград» (лезг. уъзуъм), «репа, редька» (турп), «тыква» (лезг. къабах, таб. къа-багъи, аг. къабагь), «тыква» (таб. гъарпуз), «арбуз, дыня» (лезг. къарпуз), «дыня» (лезг., аг. къавум), «фасоль» (лезг., таб. ппахла), «чечевица (лезг. мерже-мек) и др. Арабизмы среди заимствований занимают незначительное место: «зерно» (лезг. ттехил «зерно», таб. дах'ин «пшеница»), «урожай, урожай зерновых» (лезг. магъсул, таб. махIсул), «охапка» (таб. хаб, хав, аг. гъаб, хаб), «тесто» (лезг. хамур (фийск.), таб. хаьмир), «опара, закваска для теста» (лезг. хемир, таб. хаъмир, аг. хемир). Среди заимствований определенное место занимают слова, проникшие из армянского, как предполагают, через удинский язык. К ним относятся: «стог, копна» (лезг. кIунтI (ахт.), таб. гунтIу (дюб.), аг. гунтI), «печь для выпечки хлеба» (лезг. тIанур, ттаныр, таб. ттирин, аг. ттанир), «косточка, семя» (лезг. щил, таб. аг. дил). Единичны случаи заимствований из осетинского (аланского) - «овес» (аг. гъучахъ), русского - «картофель» (лезг. ккарттуфар, таб. картфар, аг. ккал-ттуфар). Удивительным образом перекликается лезг. астIам, асттам (ню-тюг.), таб., аг. асттам «металлический скребок для очистки корыта от теста» с аналогичным словом в картвелыких языках, которое в специальной литературе относят к индоевропейскому вкладу в последних. Сокращенный текст автореферата диссертации по теме «Земледельческая лексика восточнолезгинских языков» Автор научной работы: Гусейнова, Мадина Шамильевна Ученая cтепень: кандидат филологических наук Год: 2004 В тексте возможны грубые орфографические ошибки. Это связано с автоматическим конвертированием PDF в TEXT.
| ||||||||
| ||||||||
951
1
| |||||||
|
