| Вход | Регистрация |
|
|
| Главная » Статьи » Языкознание | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Выражение пространственной ориентации в восточнолезгинских языках Это связано с автоматическим конвертированием PDF в TEXT. Основной целью данного исследования является определение набора аффиксов с пространственной ориентацией в восточнолезгинских (лезгинском, табасаранском и агульском) языках, выявляемых в именах существительных, глаголах и местоимениях. Следующий шаг характеризуется установлением материальной и функциональной их общности, а также их различий. Исходя из этого решаются следующие задачи: – определяется статус указанных единиц; – устанавливается их парадигматический ряд; – в связи с семантическим (функциональным) синкретизмом прослеживается эволюция в сторону дифференциации пространственных и направительных значений у аффиксов локальной семантики; – на фоне разделения этих значений выделяются морфемы с собственно направительным значением. На защиту выносятся следующие положения: 1. Исследование систем пространственной ориентации в именах существительных, местоимениях и глаголах восточнолезгинских языков требует решения ряда узловых вопросов, связанных с функционированием и материальным выражением аффиксов пространственной семантики. 2. Вывод о том, что развитие собственно направительных аффиксов как в именах, так и в глаголах представляет собой позднее явление, позволяет пересмотреть существующую в специальной литературе точку зрения о частичной или полной их утрате в некоторых лезгинских языках. 3. Для общевосточнолезгинского состояния была характерна двучленная корреляция объектов, расположенных в горизонтальной и вертикальной плоскостях: *«этот, находящийся в сфере говорящего» – «тот, находящийся вне сферы говорящего» (по горизонтали), *«этот, находящийся ниже сферы говорящего» – «тот, находящийся выше сферы говорящего» (по вертикали). 4. В восточнолезгинских языках некоторые основные компоненты – носители локального значения указательных местоимений – материально соотносятся с частью аффиксов местных падежей и пространственных превербов. 5. Указательные местоимения в отличие от местных падежей имен существительных и глагольных превербов обладают специфической чертой – способностью дифференцировать степень удаленности объектов от сферы говорящего по горизонтальной и вертикальной плоскостям. 6. Общее языковое состояние, известное помимо дагестанских языков и другим кавказским языкам, которое указывает на то, что пространственные превербы наряду с местными значениями в прошлом выполняли и направительные значения, сохранилось во всех языках восточнолезгинской подгруппы. «Выражение пространственной ориентации в именах существительных восточнолезгинских языков» Дагестанские языки отличаются обилием местных падежей, которые указывают на различное расположение предмета в пространстве. Все местные падежи в зависимости от ориентира предмета в пространстве делятся на серии, в которые входят по три падежа. Это падежи покоя (или локативы), приближения (или направительные) и удаления (или исходные). Реконструкцию общелезгинской системы местных падежей осуществил Е.А. Бокарев [см. 1948, 1960]. На основе сравнительного анализа для пралезгинского языка-основы восстанавливаются пять серий местных падежей: -л, -хъ, -кк/-к, -а/-аь, -в/-ф/-гь. Из них последние четыре серии местных падежей реконструируются для общедагестанского состояния [см. Бокарев 1960]. Последующие работы в этом направлении указывают на вероятность реконструкции для пралезгинского языка показателей местных падежей в количестве восьми падежей: *-л «на ориентире»; *-ъ «внутри ориентира»; *-лълъв «около ориентира»; *-к «в соприкосновении с ориентиром»; *-хъ «за ориентиром»; *-къ' «между, среди, внутри заполненного ориентира»; *-гь «перед ориентиром»; *-кь «под ориентиром» [Алексеев 1985 : 49] «При более дальней реконструкции возникает вероятность возведения их (за исключением -ъ) к прадагестанскому уровню» [Сулейманов Н. 1993 : 107]. С функциональной точки зрения пространственные значения выявляются и у некоторых основных падежей Так, к примеру, указывается, что «внесерийный общенаправительный падеж» на -з в лезгинском языке развился из дательного [Бокарев 1948]. Система местных падежей в восточнолезгинских языках имеет как общие черты, так и расхождения. Серийные показатели в указанных языках материально совпадают, а имеющиеся незначительные расхождения здесь носят фонетический характер. Помимо этого в языках представлено различное количество серийных показателей. Значительные расхождения имеют место в сфере направительных и исходных падежей. Особенно эти различия отмечаются в табасаранском языке. В функциональном плане расхождения в области местных падежей в восточнолезгинских языках еще более значительны. Они отмечаются даже между диалектами отдельно взятого языка. В лезгинском языке представлены пять серий местных падежей: -в/-г «около, возле ориентира»; -хъ/-х «за ориентиром, возле ориентира»; -к «под ориентиром; в соприкосновении с ориентиром» (в специальной литературе у данного показателя отмечают еще значение «на вертикальной/наклонной плоскости»); -л «на ориентире»; -а/-е [<— * (-а)ъ] «внутри ориентира». В показателе -к в силу фонетических условий (в лезгинском языке смычные геминированные согласные в конце слова не встречаются [см. Талибов 1980 . 47 и др.]) совпали два показателя: -кк «под ориентиром» и -к «в соприкосновении с ориентиром / на вертикальной плоскости». Две другие серии локальных падежей со значениями «между, среди» и «перед», которые представлены в табасаранском и агульском языках, в лезгинском языке функционируют в аналитической форме, выраженной субстантивом в родительном падеже + послелоги арада «в промежутке, среди» и вилик «перед». История изучения направительных падежей в лезгинском языке дает основание говорить о некоторой искусственности их образования в парадигме лезгинского литературного языка. Стремление упорядочить систему направительных падежей и разделить направительные и местные (локативные) функции падежей привели к образованию избыточных форм, не находящих реализации в плане содержания. В лезгинском языке в действительности как местные функции, так и направительные передаются локативными падежами. Вопреки установившемуся мнению о тенденции сокращения направительных падежей, мы склонны в данном явлении видеть процесс, при котором направительные падежи в лезгинском языке не получили развития. В лезгинском языке во многих диалектах и говорах аффикс исходного падежа -ай заменяется на -агъ. Устанавливается ареал распространения указанного (-агъ) аффикса, который охватывает все диалекты и говоры кубинского наречия, большую часть самурских диалектов и говоров. Он распространяется и в диалектах и говорах кюринского наречия. Не обнаружена форма исходного падежа -агъ лишь в гюнейском диалекте и смешанном гильярском говоре. Факт наличия наравне с формой -ай и формы исходного падежа -агъ имеет важное значение для исторической морфологии не только собственно лезгинского языка, но и лезгинских языков в целом. Эти две формы представляют собой два пути развития системы пространственных (в данном случае исходных) падежей. Форма исходных падежей -агъ находит параллели с соответствующим глагольным пространственным аффиксом: как первая, так и второй выступают с пространственным значением «удаление» или «от ориентира»: цлав-агъ кь-акъатун «отделиться от стены». В табасаранском языке восемь серий образуют систему местных падежей с различными пространственными значениями. Эти показатели местных падежей следующие: -ф/-хь «рядом, около»; -хъ «за, позади, у, около»; -кк «под»; -к «на вертикальной поверхности, в плотной массе, в тесном контакте»; -л/-н «на горизонтальной поверхности»; -ъ «в полом пространстве»; -къ'/-гъ' «между, среди объектов»; -гь «перед». У П.К. Услара и А.А. Магометова выделяются три группы местных падежей – падежи покоя или местные, удаления или исходные и сближения или направительные. Другое деление местных падежей, основанное на выделении не трех групп, а шести, встречается у Б Г.-К. Ханмагомедова. Помимо указанных трех (местного, исходного и направительного) падежей им еще выделяются сопроводительные (комитативы), директивы удаления и директивы приближения. В зависимости от материала, которым оперируют исследователи табасаранского языка, в данном языке выделение местных падежей колеблется от семи (в южных) до восьми (в северных говорах). Местные падежи образуются от эргатива, в свою очередь, от местных падежей или локативов образуются исходные и направительные падежи: ном. гъван «камень»; эрг. гъван-джи; локат. гъванджи-ъ «в камне»; исх. гъванджиъ-ан «из камня»; напр. гъванджиъ-на «в камень». Посредством присоединения к локативам, исходным и направительным падежам суффикса -ди образуются комитативы, а также директивы удаления и сближения: ком. гъванджиъ-ди «с камнем»; дир. удаления гъванджиъан-ди «по направлению из камня»; дир. сближения гъванджиъна-ди «по направлению к камню». К этим синтетическим формам можно добавить и форму дательного падежа: ху-лу-з «в дом», которая выступает параллельно с формой направительного падежа серии на -ъ хулуъ-на «в дом». Исходные падежи могут быть осложнены наречиями-послелогами: тина «туда»; мина «сюда»; гъина «вверх»; ккина «вниз», и такие существительные выражают «с ориентира, из-за ориентира... туда (сюда, вверх, вниз)»: дагъджилан-тина (-мина, -гъина, -ккина) «с горы туда (сюда, вверх, вниз)»; дагъджихъан-тина (-мина, -гъина, -ккина) «из-за горы туда (сюда, вверх, вниз)» и т.д. В табасаранском языке все пространственные отношения, выражаемые серийными показателями, могут быть переданы посредством послелогов в сочетании имени существительного в родительном падеже, ср. гъардзукк и гъардзун кIанакк «под скалой» [см. Ханмагомедов 1958 14]. Таким образом, местные падежи табасаранского языка имеют разветвленную (сложную) систему обозначения пространственной ориентации, что и выводит табасаранский по числу падежей на первое место среди языков мира. В агульском языке в большинстве локальных единиц представлено восемь серий по три падежа в каждой. Это падежи покоя или локативы, падежи, которые указывают на движение предмета к определенному ориентиру – направительные падежи и на движение предмета от определенного ориентира – исходные падежи. В гехюнском диалекте и ричинском говоре керенского диалекта каждая серия состоит из двух падежей – локатива и исходного падежа, а функцию направительного падежа передает локатив. Последнее свидетельствует о том, что исторически развитие форм собственно направительных падежей представляет собой позднее явление. Исторически пространственные и направительные значения выражались синкретически, при котором функции локализации и направления не были дифференцированы. В цирхинском говоре такое состояние сохранилось в некоторых сериях, в других нарождаются собственно направительные форманты. В кошанском диалекте и в некоторых говорах собственно агульского диалекта дифференцированные и недифференцированные формы локативных и направительных падежей в некоторых сериях конкурируют между собой. Серии местных падежей в агульском языке: -в «рядом, около»; -хъ «за, позади; у, около»; -кк «под»; -к «на вертикальной поверхности, в плотной массе, в тесном контакте»; -л «на горизонтальной поверхности»; -ъ «в полом пространстве»; -гъ'/-гI «между, среди объектов»; -гь «перед». Путем присоединения к эргативу серийного показателя образуется локатив, в свою очередь, локатив служит основой для образования направительного и исходного падежей. Аффиксом направительного падежа служит -ди(-тти) исходного -ас. Некоторые из местных падежей агульского языка образуют пары, обозначающиеся на основе поляризации значений. К ним относятся следующие пары: 1) -хъ «нахождение предмета за кем-, чем-либо» ~ -гь «нахождение предмета перед кем-, чем-либо»; 2) -л «нахождение предмета на горизонтальной поверхности» ~ -к «нахождение предмета на вертикальной поверхности»; 3) -кк' «нахождение предмета под кем-, чем-либо» ~ -л «нахождение предмета на ком-, чем-либо». «Выражение пространственной ориентации в указательных местоимениях восточнолезгинских языков» При всем многообразии форм указательных местоимений в языках разных систем помимо общей категориальной дейктической функции имеются типологические универсалии, связанные с конкретной пространственной ориентацией. Во многих языках, не связанных генетической общностью, указательные местоимения выражают одни и те же пространственные понятия (удаленность объекта, на который указывается, его расположение по вертикали: вверху или внизу, указание на видимый или невидимый объект). Для всех лезгинских языков общим в указательных местоимениях является наличие противопоставления лиц, которые находятся в сфере говорящего (или первого лица) и которые находятся вне этой сферы, ср. лезг. и/ин/им «этот (в сфере говорящего)» и а/ан/ам «тот (вне сферы говорящего)». Помимо общего указания на сферу локализации имеются и указательные местоимения, которые конкретизируют место расположения предмета в пространстве. Указательные местоимения восточнолезгинских языков наряду с сходными чертами, выражающимися как материально, так и семантически, имеют и отличительные черты. В лезгинском языке пространственная ориентация в указательных местоимениях выражается в двух плоскостях – вертикальной и горизонтальной. В зависимости от диалектов количество указательных местоимений может колебаться. В литературном языке местоимения с горизонтальной ориентацией имеют трехчленную корреляцию и указывают: а) на сферу говорящего (в терминологии К. Бругмана -Ich-Deixic [см. Brugmann 1904]): и «этот, который находится в сфере говорящего»; б) на сферу удаленную, от говорящего (Jener-Deixic): а «тот, который находится в сфере, удаленной от говорящего»; в) на сферу, еще более удаленную от говорящего: атIа «тот, который находится в еще большем удалении от говорящего». Местоимения с вертикальной ориентацией имеют двухчленную корреляцию. Они указывают на объекты, расположенные менее ниже/выше, и объекты, расположенные более ниже/выше. Местоимения с указанием на более удаленные объекты образуются при помощи префикса а-, ср. агъа «тот, который находится внизу» и аагъа «тот, который находится еще ниже»; вини «тот, который находится вверху» и авни «тот, который находится еще выше». Все эти местоимения могут субстантивироваться и присоединяют суффикс -м: и-м, а-м, атIа-м, агъа-м, аагъа-м, вини-м, авни-м. Помимо отмеченных выше местоимений в литературном языке представлена еще одна форма с эмфатической частицей гьа «тот самый», которая выступает с анафорическим указанием на объект. В ахтынском и джабинском диалектах самурского наречия в отличие от литературного языка местоимения с горизонтальной ориентацией имеют четырехчленную корреляцию и указывают на объекты, расположенные: а) ин «этот, находящийся в сфере говорящего», б) ан «тот, находящийся вне сферы говорящего»; в) гьу-тIа/у-тIа «тот, находящийся в сфере, удаленной от говорящего» и г) гъуу-тIа «тот, находящийся в сфере, еще больше удаленной от говорящего». Указательные местоимения с вертикальной ориентацией здесь имеют трехчленную корреляцию. Самая высокая степень удаления, как и в указательных местоимениях с горизонтальной ориентацией, передается удлинением гласного, который сопровождает частицу гь: вана «тот, который находится вверху» – гьу-вана «тот, который находится еще выше» – гьуу-вана «тот, который находится еще более выше»; агъа «тот который находится внизу» – гьу-гъа «тот, который находится еще ниже» – гьуу-гъа «тот, который находится еще более ниже». Местоимения ин и ан могут присоединять эмфатическую частицу гь, и такие местоимения приобретают анафорическое значение: гьин «этот самый, находящийся в сфере говорящего» – гьан «тот самый, находящийся вне сферы говорящего». В табасаранском языке указательные местоимения с горизонтальной ориентацией образуют трехчленный ряд, а местоимения с вертикальной ориентацией – двухчленный: му «этот» (в сфере говорящего), думу «тот» (вне сферы говорящего), туму «тот» (вне сферы говорящего, более дальний); ккуму «тот, который находится внизу» и гъуму «тот, который находится вверху». По говорам табасаранского языка представлены различные фонетические варианты указанных местоимений: джуму (дюб.), ччуму (хюрик.) «тот, который находится внизу», къуму (дюб.), къгъуму (хюрик.) «тот, который находится вверху». Исходной формой для первой служит хивская ккуму (—> ччуму —> джуму), а для вторых – хюрикская къгъуму (—> къуму, гъуму). Все вышеперечисленные местоимения префигируют эмфатическую частицу гь-. Во всех указательных местоимениях табасаранского языка присутствует компонент му, к которому в указательных местоимениях с горизонтальной ориентацией префигируются ду-, -ту, а в указательных местоимениях с вертикальной ориентацией - къгъ (къ-, гъ-), кк- (—> чч- —> дж-). Это можно объяснить ядерным (стержневым) положением местоимения му «этот» (указывающий на сферу говорящего), которое оно занимает по отношению к другим местоимениям. Остальные местоимения являются зависимыми его членами, указывающими на расположение предмета в пространстве по отношению к местоимению му «этот». Все они обозначают: думу «тот (расположенный на одной плоскости не рядом с му), туму «тот» (расположенный на одной плоскости в отдалении от му), гъуму «тот (расположенный выше чем му), ккуму «тот» (расположенный ниже чем му). Если рассматривать префиксальные части указательных местоимений (ду-, ту-, къ-/гъ-, къгъ-, кк-) с материальной и семантической точек зрения, то можно обнаружить их связь с показателями местных падежей в субстантивах и превербами в глаголах. В агульском языке, если корреляция указательных местоимений по горизонтали образует трехчленный ряд (ме «этот, который находится в сфере говорящего», те «тот, который находится вне сферы говорящего», гьууте «тот, который находится вне сферы говорящего, более дальний»), что сближает агульский и табасаранский языки, то корреляция указательных местоимений по вертикали образует четырехчленный ряд [ге «тот, который находится внизу», гьууге «тот, который находится еще ниже» (нижнее расположение объекта), ле «тот, который находится вверху», гьууле «тот, который находится еще выше» (верхнее расположение объекта)], которая сближает агульский язык с лезгинским. Таким образом, указание на более удаленный объект и на объект, расположенный более ниже / выше, осуществляется посредством эмфатической частицы с последующим удлинением гласного, следующего за ней. Эмфатическая частица в агульском языке употребляется в указательных местоимениях и с усилительным значением. Однако здесь гласный, следующий за частицей, не удлиняется и отличается по своему качеству, ср. гьа-ме «именно этот, который находится в сфере говорящего», гьа-ле «именно тот, который находится выше говорящего». В кошанском диалекте в отличие от других диалектов и говоров указательные местоимения приращиваются суффиксальными элементами -м(е), -д. ми-м (арс.), ми-ме (бурш.), ме-д (худ.) «этот, который находится в сфере говорящего», ти-м (арс., худ.), ти-ме (бурш.) «тот, который находится вне сферы говорящего», ги-м (худ., арс.), ги-ме (бурш.) «тот, который находится внизу», ли-м (арс., худ.), ли-ме (бурш.) «тот, который находится вверху». Суффиксальный элемент -м(е) специалисты агульского языка относят к местоименному остатку [см. Шаумян 1941 . 66, Магометов 1970 : 110]. Как и в других диалектах и говорах, в кошанском диалекте указательные местоимения могут употребляться с усилительной частицей гьа-. «Выражение пространственной ориентации в глаголах восточнолезгинских языков» Здесь рассматривается вопрос об упорядочении выбора терминов для передачи группы превербов, количественное выражение которых не умещается в рамках существующих на сегодняшний день наименований. В лезгинском языке представлены шесть пространственных превербов: хъ-/х- «за», л- «на горизонтальной поверхности», к- «на наклонной поверхности», кк- «под», г- «рядом, возле», ъ- «в, внутри». Не во всех превербах лезгинского языка сохранились первичные значения. Так, например, первичное значение «за» у преверба хъ-/х- в лезгинском глаголе утрачено [Алексеев 1985 : 121]. Основными значениями преверба хъ-/х-, которые реализуются в лезгинском языке, являются значения обратного и повторного действия: хъувун «повторно сделать», хттун «обратно вернуться, возвращаться». Помимо этих значений у преверба хъ-/х- имеется еще и значение «тесного контакта, соприкосновения с ориентиром», которое наблюдается и у морфемы к-. Преверб к- в лезгинском языке имеет два совершенно разных значения, что обусловлено причиной фонетического порядка: в нем совпали два звука – придыхательный смычный к и геминированный смычный кк. Первый из них передает значение «на наклонной поверхности, в тесном контакте, в соприкосновении, в слиянии», а второй – «под ориентиром», ср. цлак халича ква «на стене висит ковер» и машиндик къван ква «под машиной (колесом) находится камень». Собственно направительных превербов в лезгинском языке пять: гь- «к ориентиру» – къ- «от ориентира» [гь-атун «попадать (во что-л.)» – а-къ-атун «выпадать»]; в- «вниз» – къ- «вверх» [а-в-удун «спустить» – а-къ-удун «вытащить (вверх»)]; помимо этих двух корреляционных пар встречается непродуктивный направительный преверб ц- «вниз»: а-ц-укьун «садиться» (ср. къ-арагъун «встать»). Кроме указанных собственно направительных превербов, встречаются пространственные превербы, которые в динамических глаголах выступают с направительным значением. Это к- (к-аьгъун «трогать», к-уттун «подкладывать»), г- (а-г-атун «приближаться вплотную»), х- [х-к-ечIун «вылезать (из-под чего-л.)», ср. э-к-ечIун «подлезать (под что-л )]». В табасаранском языке представлены семь пространственных превербов: кк-/г- «под», хъ- «за, позади», къ '-/гъ'- «между», к- «на» (находиться в соприкосновении), ъ- «в», хь-/гь- «у, около», «перед», (и)л- «на». В табасаранском языке в форме хь-/гь- совпали два преверба – хь- со значением «рядом, возле» и гь- со значением «перед». Эти формы (хь- и гь-) в диалектах чередуются. Причем преверб в глаголе и именной суффикс могут различаться в одном и том же говоре: джах'ин гь-ахь регъджи-хь «высыпь пшеницу на солнце» (то есть перед солнцем). Направительные превербы в табасаранском языке используются не так широко и носят непоследовательный характер. Только один преверб, который обозначает «от ориентира» (-д-), может последовательно присоединяться ко всем глаголам с пространственными превербами. Сами пространственные превербы, выступая в составе динамичных глаголов, выражают действие, направленное «к ориентиру», ил-итуз «посадить...» – ил-д-итуз «ссадить с...», ъ-итуз «посадить в...» – ъ-и-д-итуз «высадить из ..»; хъ-итуз «посадить сзади» – хъ-и-д-итуз «убрать сзади»; гь-итуз «посадить перед...» – гь-и-д-итуз «убрать спереди...»; кк-итуз «посадить под » – кк-и-д-итуз «убрать из-под...»; гъ'-итуз «посадить между...» – гъ'-и-д-итуз «убрать между...». Помимо простых (неосложненных направительным превербом) пространственных превербов, выступающих в динамических глаголах с направительной функцией «к ориентиру», в табасаранском языке представлен собственно направительный преверб къ-/гъ- с вертикальной ориентацией, который указывает на направление «вверх». Последний, подобно пространственным превербам с направительной функцией, выступает в глагольных основах в одиночку (без осложнения пространственным превербом). Как и в глаголах с пространственным превербом, действие с противоположным значением образуется путем осложнения превербом -д-. гъ-епIуз «влезать на дерево» – гъ-е-д-епIуз «слезать с дерева»; гъ-итуз «подсаживать» – гъ-и-д-итуз «ссаживать». В агульском языке восемь пространственных превербов образуют стройный парадигматический ряд – ъ-аькьвас «сидеть в...», а-л-аькьвас «сесть на...», к-аькьвас «сидеть (на наклонной поверхности)», кк-аькьвас «сидеть под ..», гI-аькьвас «сидеть между...», а-ф-аькьвас «сидеть рядом...», а-гь-аькьвас «сидеть перед ..», а-хъ-аькьвас «сидеть сзади...». В диалектах агульского языка наблюдаются функциональные различия в употреблении глагольных превербов, они могут наблюдаться даже в пределах одного и того же диалекта, например, ср. соб. аг. чукьваригI агIакьвас (речь сел. Тпиг) и чукьвариъ ъикьвас (речь сел. Кураг) «сесть на арбу». В керенском диалекте и хпюкском говоре преверб хъ, кроме основной функции, в отличие от других диалектов и говоров имеет еще и значение повторного и обратного действия. В других локальных единицах обратное, равно как и повторное действие, выражается описательно, ср. кер. цIас «дать» – хъуйцIас «вернуть» и соб. аг. йес «дать» – хаб йес, кош. ицIас – хав ицIас, фит. ис – хаб ис и др. Представлены четыре направительных преверба, указывающие на направления в двух плоскостях – по горизонтали и вертикали. Сообразно этим двум плоскостям направительные превербы в агульском языке образуют две оппозиционные пары: 1) ч «к ориентиру» – д «от ориентира»; 2) д «вниз» – гъ «вверх». Примеры: ъ-а-ч-икас «загнать в...» – ъ-а-д-икас «выгнать из...»; ъ-а-гъ-икас «погнать вверх (в полое пространство)» – ъ-а-д-айкас «погнать вниз (из полого пространства)». Из направительных превербов в силу различных фонетических условий, в каких они оказываются в диалектах и говорах, подверженным модификациям оказался -д-. Направительные превербы, материализующиеся в звонком дентальном *д в зависимости от выражаемого им направления движения – «от ориентира» и «вниз» – в диалектах агульского языка дают разные рефлексы: первый из них трансформируется в тт, т, й, второй в тт, р. «Сравнительный анализ систем пространственной ориентации в восточнолезгинских языках» Механизм формирования системы пространственной ориентации в именах существительных, указательных местоимениях и глаголах восточнолезгинских языков. 1. Система местных падежей восточнолезгинских языков представляет собой неоднородную картину. Наряду с общими чертами здесь имеют место и специфические, присущие каждому из восточнолезгинских языков в отдельности. Общими чертами, объединяющими указанные языки, являются серии местных падежей, которые в этих языках совпадают материально по своему содержанию. Вместе с тем и здесь отмечаются различия. Сериальная система в первоначальном виде сохранилась в агульском языке (в говорах собственно агульского диалекта), в лезгинском и табасаранском языках число серий сократилось до пяти и семи соответственно. В лезгинском языке две серии местных падежей – гь «перед» и -*къгъ' (-къ', -гъ') «между, среди» – бесследно утеряны, и они заменяются аналитическими формами, выраженными именем существительным в родительном падеже + наречие-послелог (кIвалин вилик «перед домом» и кIвалерин арада «между домами»). Местный падеж с показателем -ъ из лезгинских локальных единиц сохранился только в фийском диалекте. В табасаранском языке все изменения в показателях местных падежей связаны с серией -гь «перед». В подавляющем большинстве говоров настоящий показатель утратил первоначальное значение «перед» и вместе с серией на -хь(-ф) выступает со значением «около», ср. изугь китаб гьазугь «около меня находится книга». Имеющиеся различия в серийных показателях восточнолезгинских языков носят фонетический характер. В лезгинском языке локатив со значением «рядом, около, у» выступает с чередующимися по диалектам показателями -в/-г, ср. ахт. гадазиг и гюн. гададив. Указанные показатели в диалектах чередуются и в глагольно-именных сочетаниях, гюн. гадади-в китаб в-угана, ахт. гадази-г китаб г-ыгана «мальчику дали книгу на временное пользование» (где серийный показатель субстантива соотносится с идентичным глагольным превербом). И -г, и -в представляют собой части одного и того же форманта -гв, ср. участие его в глаголе гва «находится у, рядом с кем-, чем-либо». Сравнительная таблица показателей местных падежей в восточнолезгинских языках
С функциональной точки зрения все пространственные значения в восточнолезгинских языках, оформляющиеся в субстантивах серийными показателями, могут передаваться и аналитическими конструкциями «субстантив в родительном падеже + послелог». В семантическом плане в восточнолезгинских языках некоторые показатели местных падежей помимо основного значения обладают и другими пространственными значениями. К примеру, основное значение у пространственного суффикса -хъ/-х в указанных языках это «нахождение предмета за, позади кого-, чего-либо». Помимо этого значения он может иметь и значение «около, возле» (ср. лезг. цла-хъ «за стеной», таб. цали-хъ, аг. цили-хъ и лезг. ратIра-хъ, аг. ратти-хъ «около тока»), которое отмечается в некоторых аваро-андо-цезских языках – ахв. рийадо-хъ-е «около дома», цез. ажу-х «около куста» и др. На этом основании можно утверждать, что восточнолезгинские языки наряду с некоторыми другими лезгинскими языками (например, с удинским) значение «нахождение предмета около, возле ориентира» усвоили из прадагестанского состояния. Что же касается значения «нахождение предмета за, позади ориентира», у показателя -хъ/-х оно появляется после выхода пралезгинского языка из лона общедагестанского состояния. Это значение у -х прослеживается и в лакском языке (къатлу-х «за домом»), что свидетельствует о лезгинско-лакской изоглоссе [Сулейманов Н. 1997: 200]. Полисемантическим в восточнолезгинских языках является и показатель локатива -к, который помимо значения «на вертикальной поверхности», отмечаемого всеми исследователями, имеет еще и «в плотной массе», «в тесном контакте, в слиянии». Исходные падежи в восточнолезгинских языках в материальном плане расходятся: ни лезгинские суффиксы исходного падежа -(а)й, -(а)гъ, ни табасаранский -ан и агульский -ас генетически между собой не связаны. В табасаранском языке представлена разветвленная система местных падежей. Здесь помимо локативов и направительных падежей имеются и падежи, именуемые в специальной литературе «директивами удаления и приближения» [см. Ханмагомедов 1958а. 12-13]. Последние не представлены в лезгинском и агульском языке. В табасаранском языке направительный падеж образуется при помощи суффикса -на, а в агульском - при помощи -ди. Однако в ричинском говоре керенского диалекта, а также гехюнском диалекте агульского языка, как и в лезгинском языке, формы направительных и локативных падежей не разграничены, что отражает исходное состояние. 2. В лезгинском литературном языке, как в табасаранском и агульском, местоимения с указанием на объект, расположенный на горизонтальной плоскости, имеют трехчленный ряд. Они указывают на. а) сферу говорящего [лезг. и, таб. му, аг. ме], б) сферу, удаленную от говорящего [лезг. а, таб. думу, аг. те] и в) сферу, еще более удаленную от говорящего [лезг. атIа, таб. туму, аг. гьууте]. Однако в диалектах лезгинского языка в отличие от табасаранского и агульского языков встречается форма, указывающая на еще более удаленный объект (ахт. гьуутIа). Таким образом, в лезгинском языке по диалектам корреляции указательных местоимений по горизонтальной плоскости имеют четырехчленный ряд. Здесь первая степень удаленности выражается эмфатической частицей гь- (ахт. гьутIа), а вторая - посредством удлинения, следующего за частицей гласного. Частица гь- в восточнолезгинских языках одновременно может выражать как выделительное / усилительное значение, так и анафорическое, которое указывает на упоминавшийся ранее объект, лезг. (ахт.) гьин «именно этот» и «этот, который ранее упоминался», гьан «именно тот» и «тот, который ранее упоминался»; таб. гьаму «именно этот» и «этот, который ранее упоминался», гьадуму «именно тот» и «тот, который ранее упоминался», гьатуму «именно тот в отдалении» и «тот в отдалении, который ранее упоминался». В восточнолезгинских языках указательные местоимения с вертикальной ориентацией имеют двухчленную систему - 1) объекты, расположенные вверху и 2) объекты, расположенные внизу. Однако по языкам эти оппозиционные пары имеют одноступенчатую и двуступенчатую корреляцию. Так, например, в лезгинском и агульском языках представлена двусгупенчатая корреляция по вертикальной плоскости, ср. лезг. агъа «тот, который находится ниже» (первая ступень) и аагъа «тот, который находится еще ниже» (вторая ступень), вини «тот, который находится выше» (первая ступень) и авни «тот, который находится еще выше» (вторая ступень), аг. ге «тот, который находится ниже» (первая ступень) и гьууге «тот, который находится еще ниже» (вторая ступень), ле «тот, который находится выше» (первая ступень) и гьууле «тот, который находится еще выше» (вторая ступень). В табасаранском в отличие от первых представлена одноступенчатая корреляция по вертикали, ср. ккуму «тот, который находится ниже» и гъуму «тот, который находится выше». Корреляция указательных местоимений восточнолезгинских языков по горизонтали
Корреляция указательных местоимений восточнолезгинских языков по вертикали
В табасаранском и агульском языках, в отличие от лезгинского языка, префиксальные компоненты (кк-/чч-, къгъ-/гъ-; г-, л-) в указательных местоимениях с вертикальной ориентацией материально соотносятся с пространственными аффиксами в именах существительных и глаголах, ср. таб. кк-у-му, аг. г-е «тот, расположенный ниже сферы говорящего» и таб. гьарди-кк «под деревом», аг. кIурани-кк «под деревом», таб. кк-ивуз «подкладывать, подставлять», аг. кк-икIас «то же»; таб. къгъ-у-му/гъ-у-му «тот, расположенный выше сферы говорящего», аг. л-е «то же» и таб. гъ-удуджвуз «встать», аг. гъ-айшас «то же». 3. В восточнолезгинских языках широкое применение превербы находят в табасаранском и агульском языках, особенно в последнем. Здесь представлены восемь пространственных (локальных) и четыре направительных преверба. Превербы в глаголах и серийные показатели в субстантивах материально и по содержанию совпадают (см. таблицу). В восточнолезгинских языках наблюдается тенденция сокращения серийных показателей и пространственных превербов – в табасаранском в некоторых говорах они сведены к семи, в лезгинском языке – к шести. Здесь не задействованы превербы къ '-/гъ'- «между, среди» и гь- «перед». Для передачи этих значений в лезгинском языке отсутствуют и соответствующие серийные показатели. В таких случаях пространственные значения в глаголах передаются (как и в именах существительных) аналитически, посредством пространственных наречий арада «между, среди» и вилик «перед, спереди», которые ставятся перед соответствующими глаголами. Сравнительная таблица морфем с пространственной семантикой в восточнолезгинских языках
Помимо пространственных превербов в глагольной структуре большое место занимают направительные превербы. Эволюция системы направительных превербов проходила от двухчленной корреляции к четырехчленной. Она совершалась в три этапа. Сначала общедагестанская модель двухчленной корреляции, которая была основана на синкретизме, складывалась на семантическом противопоставлении «под объектом» / «вниз» – «на горизонтальной плоскости» / «вверх». Здесь, как и в именах, исторически одни и те же морфемы пространственной ориентации выражали как состояние покоя, так и направление движения. Пережиточно эта модель сохранилась в цахурском, ср. г'-еччес «стелить» / г'-ичIес «спускаться» – а-л-аъас «одеваться» / ы-л-хъачIес «подняться». В пралезгинском состоянии развивается другая двухчленная модель, которая основана на корреляции собственно направительных морфем «к ориентиру» / «вниз» - «от ориентира» / «вверх». Данная модель коррелятивных пар в полном виде выступает только в крызском и будухском языках, см., например: крыз. гI-аьчIаьдж, буд. гI-ачIи «войти» / крыз. гI-аьш-, буд. гI-ашхар «спуститься» – крыз. къ-аьчIидж, буд. къ-ечIи «выйти» / крыз. къ-узридж «встать», буд. къ-ашхар «подниматься». И, наконец, в лезгинских языках формируется модель направительных превербов, основанная на противопоставлении единиц с горизонтальной и вертикальной семантикой – «к ориентиру» – «от ориентира» (по горизонтали) и «вниз» – «вверх» (по вертикали). Лучше данная модель сохранилась в восточнолезгинских языках. См. таблицу. Сравнительная таблица направительных превербов восточнолезгинских языков
Примеры: «к ориентиру» – «от ориентира»: аг. ъа-ч-икас «загнать (скот)» – ъа-д-икас «выгнать»; «вверх» – «вниз»: ъа-гъ-икас «погнать (из...) вверх» – ъа-д-айкас «погнать (из...) вниз». В указательных местоимениях восточнолезгинских языков, если проводить параллели с глаголами и именами существительными, мы должны были бы, подобно последним, ожидать и единицы с направительными функциями. Однако этого не происходит и в этом отношении указательные местоимения в области пространственной ориентации образуют в некотором роде закрытую систему. Вместе с тем в восточнолезгинских языках в генетическом плане некоторые основные компоненты – носители локального значения указательных местоимений – материально соотносятся с частью аффиксов местных падежей и пространственных превербов. Сводная сравнительная таблица морфем с пространственной семантикой в восточнолезгинских языках
На этом заканчивается сходство. В именах существительных и глаголах пространственные отношения богаче и разностороннее. Указательные же местоимения в отличие от местных падежей имен существительных и глагольных превербов обладают специфической чертой – способностью дифференцировать степень удаленности объектов от сферы говорящего по горизонтальной и вертикальной плоскости: 1) находящийся в сфере говорящего – удаленный от сферы говорящего – более удаленный от сферы говорящего – еще более удаленный от сферы говорящего; 2) находящийся ниже / выше сферы говорящего – находящийся еще ниже / выше сферы говорящего. Отсюда следует, что объекты, расположенные по горизонтали, образуют четырехчленную корреляцию, а по вертикали образуют двухчленную (состоящую из двух ярусов – нижнего и верхнего). Для восточнолезгинского состояния, по всей вероятности, была характерна двухчленная корреляция объектов, расположенных в горизонтальной и вертикальной плоскостях. По горизонтальной плоскости: *«этот, находящийся в сфере говорящего» – «тот, находящийся вне сферы говорящего» и по вертикальной плоскости *«тот, находящийся ниже сферы говорящего» – «тот, находящийся выше сферы говорящего». Дальнейшая эволюция системы указательных местоимений привела к конкретизации расположения объектов в пространстве по отношению к сфере говорящего. Сводная сравнительная таблица морфем с направительной и пространственной семантикой в восточнолезгинских языках
Заключение Изучение такого разнопланового объекта, каким является исследование систем пространственной ориентации в именах существительных, указательных местоимениях и глаголах восточнолезгинских языков, требует решения ряда узловых вопросов, связанных с функционированием и материальным выражением аффиксов пространственной семантики. Анализ большого фактологического материала, из которого вытекает вывод о том, что развитие собственно направительных аффиксов как в именах, так и в глаголах представляет собой позднее явление, позволяет пересмотреть существующую в специальной литературе точку зрения о частичной или полной их утрате в некоторых лезгинских языках. Исходное состояние в системе местных падежей из восточнолезгинских языков сохранили агульский и лезгинский языки. В агульском языке в именах существительных архаическая система местных падежей сохранилась в гехюнском диалекте и ричинском говоре керенского диалекта, где серийные показатели местных падежей наряду с локативными функциями выполняют и функции направления (сближения). Аналогичная картина представлена и в лезгинском языке. Что же касается других локальных единиц агульского языка, где развились направительные падежи, то здесь в отличие от гехюн-ского диалекта и ричинского говора функция сближения выражается специальным аффиксом -ди. В лезгинском языке идентичный аффикс (-ди) выступает в значении показателя инструменталиса. В табасаранском языке суффикс -ди (-джи, -ри, -и - диалектные трансформы) указывает на движение по направлению к чему-нибудь, в сторону определенного ориентира. Помимо указанного суффикса в табасаранском представлен и суффикс -на, который по своему значению соответствует агульскому суффиксу -ди, указывающему точное направление к ориентиру, ср. рагъ 'ник-на «на мельницу» и рагъ 'никна-ди «по направлению к мельнице». Исходные падежи или падежи удаления в восточнолезгинских языках оформлены различными суффиксами, несовпадающими материально. В лезгинском языке в этой роли выступают два показателя: -(а)гъ и -(а)й, в табасаранском употребляется суффикс -ан и в агульском – -ас. Если показателям местных падежей (серийным показателям) в глаголах соответствуют превербы, то такого соотнесения между показателями исходных падежей и превербами в указанных языках не наблюдается. Исключением является лезгинский суффикс исходного падежа -(а)гъ: ццура-гъ э-къ-ечIна «вышел из хлева», где гъ и къ являются рефлексами исторического *къгъ. Один из направительных падежей в восточнолезгинских языках отступает от общей парадигмы склонения. В отличие от общей парадигмы, в которой направительные падежи образуются системно от местных (локативных) падежей, в серии на -ъ «в полом пространстве» в качестве направительного падежа выступает форма дательного падежа -з(-с), которая наращивается еще и собственно направительным формантом -ди(-тти). Кроме указанных выше показателей направительных падежей, в восточнолезгинских языках в серии на -ъ «в полом пространстве» представлены общие для всех членов подгруппы показатели -з(-с) и -з-ди (-с-тти). Если в лезгинском языке формы -з и -зды распределены между диалектами (форма -зди представлена в кубинском наречии и -з в самурском и кюринском наречиях), а в агульском формами -с и -стти охвачены говоры юго-восточной окраины, то в табасаранском обе формы - и -з и -зди распространены во всех диалектах. В последнем в отличие от первых они различаются оттенками значений, ср. хулу-з «в дом» и хулуз-ди «по направлению в дом». В указательных местоимениях восточнолезгинских языков, если проводить параллели с глаголами и именами существительными, мы должны были бы, подобно последним, ожидать и единицы с направительными функциями, как это представлено в эскимосском языке. В эскимосском языке указательные местоимения выступают с направительными значениями удаления и приближения: агна «тот далекий, проходящий мимо или удаляющийся от говорящего», укна «тот, приближающийся к говорящему» [см. Меновщиков 1955:28]. Однако этого не происходит и в этом отношении указательные местоимения в области пространственной ориентации образуют в некотором роде закрытую систему. Вместе с тем в восточнолезгинских языках в генетическом плане некоторые основные компоненты – носители локального значения указательных местоимений материально соотносятся с частью аффиксов местных падежей и пространственных превербов. На этом заканчивается сходство. В именах существительных и глаголах пространственные отношения богаче и разностороннее. Указательные же местоимения в отличие от местных падежей имен существительных и глагольных превербов обладают специфической чертой – способностью дифференцировать степень удаленности объектов от сферы говорящего по горизонтальной и вертикальной плоскостям: 1) находящийся в сфере говорящего – удаленный от сферы говорящего – более удаленный от сферы говорящего – еще более удаленный от сферы говорящего; 2) находящийся ниже / выше сферы говорящего – находящийся еще ниже / выше сферы говорящего. Отсюда следует, что объекты, расположенные по горизонтали, образуют четырехчленную корреляцию, а по вертикали образуют двухчленную (состоящую из двух ярусов – нижнего и верхнего). Локальная градация объектов по горизонтали и вертикали в восточнолезгинских языках достигается эмфатической частицей гь- (которая префи-гируется) и удлинением гласного, который следует за ней, ср. аг. те «тот, удаленный от сферы говорящего» и гьууте «тот, более удаленный от сферы говорящего»; ге «тот, находящийся ниже сферы говорящего» и гъууге «тот, находящийся еще ниже сферы говорящего», ле «тот, находящийся выше сферы говорящего» и гьууле «тот, находящийся еще выше сферы говорящего». Для общевосточнолезгинекого состояния, по всей вероятности, была характерна двухчленная корреляция объектов, расположенных в горизонтальной и вертикальной плоскостях: по горизонтальной плоскости этот, находящийся в сфере говорящего» – «тот, находящийся вне сферы говорящего» по вертикальной плоскости тот, находящийся ниже сферы говорящего» – «тот, находящийся выше сферы говорящего». Дальнейшая эволюция системы указательных местоимений привела к конкретизации расположения объектов в пространстве по отношению к сфере говорящего. В восточнолезгинских языках функционируют пространственные или локально-направительные и собственно направительные превербы. Если локально-направительные выражают как состояние покоя, так и движение к определенному ориентиру, то направительные выражают только направление к ориентиру. Обнаруживается, что пространственные превербы при статических глаголах (вспомогательном глаголе конкретного значения) выражают местные или локальные значения, а при динамических – направительные. Из направительных значений ими реализуется только значение «к ориентиру». Четыре собственно направительных преверба указывают на направление действия по вертикали и горизонтали: «к ориентиру» – «от ориентира», «вниз» – «вверх», которые в восточнолезгинских языках наряду с материальными схождениями имеют и различия. В восточнолезгинских языках превербная система функционирует не одинаково. Наибольшее развитие она получила в агульском языке. Более расстроенной она оказалась в лезгинском. Анализ превербов восточнолезгинских языков выявил значительные расхождения, наблюдающиеся между отдельными членами данной подгруппы. В агульском языке из всех трех языков представлена более стройная и последовательная система пространственных и направительных превербов. Но и здесь она выдержана не во всех диалектах. Пространственные превербы в агульском языке представлены восемью единицами, из которых две пары образуют корреляцию по оппозиции, ср. гь-айа «находится спереди ориентира» и хъ-айа «находится сзади ориентира»; ал-диа «находится на ориентире» и кк-ейа «находится под ориентиром». Преверб ал- может также образовать корреляционную пару с превербом к-. Ср. ал-диа «находится на горизонтальной поверхности» – к-ейа «находится на в вертикальной поверхности», но при этом последний имеет еще значения, указывающие на нахождение предмета «в сплошной массе», «в тесном контакте» (см. выше). Вне оппозиции остались превербы ь- «в полом пространстве», гъ '-/гI- «между, среди», в-/ф- «около, рядом». Они должны были иметь собственно оппозиционные пары, выступающие со значением: а) «в открытом пространстве»; б) «в неограниченном пространстве»; в) «в отдалении». Общее языковое состояние, известное помимо дагестанских языков и другим кавказским языкам, которое указывает на то, что пространственные превербы наряду с местными (локальными) значениями в прошлом выполняли и направительные значения, сохранилось во всех языках восточнолезгин-ской подгруппы. Ср. лезг. ак-атун «попадать (под что-либо)»; таб. ала-куз «намазывать»; аг. ъи-шас «прыгать (в полое пространство)». С развитием направительных превербов на исходное состояние напластовывается система направительных превербов, которая из восточнолезгинских языков хорошо развилась в агульском языке. Ср. глаголы с направительными превербами, указывающими на движение в горизонтальной плоскости: аг. ъа-ча-рхьас «попасть в полое пространство (например, ключ в замочную скважину)»; хъу-ча-рхьас «догнать»; «успеть»; «достигать зрелого возраста» и соответствующие глаголы без направительных превербов: ъа-рхъас «провалиться в полое пространство»; хъа-рхъас «упасть, свалиться (сзади кого-, чего-либо)» и др. Принятые сокращения: ав. – аварский; кюр. – кюринский; аг. агульский; лак. – лакский; акуш. – акушинский; лезг. – лезгинский; анд. – андийский; лит. – литературный; арс. – арсугский; рич.– ричинский; арч. – арчинский; рут. – рутульский; ахв. – ахвахский; самур. – самурский; ахт. – ахтынский; соб. аг. – собственно агульский; беж. – бежтинский; стал. – стальский; буд. – будухекий; таб. – табасаранский; бурш. – буршагский; тп. – тпигский; гак. – гакваринский; уд. – удинский; гел. – гельмецекий; ук. – укузский; гех. гехюнекий; урах. – урахинекий; гиг. – гигатлинский; ус. – усугский; гин. – гинухский; усух. – усухчайский; год. – годоберинский; фит. – фитинский; гунз. – гунзибский; хайд. – хайдакский; гюн. – гюнейский; хан. – ханагский; дарг. – даргинский; хварш. – хваршинский; док. – докузпаринский; хив. – хивский; дул. – дулдугский; хин. – хиналугский; дюб. – дюбекский; хл. – хлютский; инг. – ингушский; хп. – хпюкский; канд. – кандикский; хюрик. – хюрикский; кар. – каратинский; худ. – худигский; кв. – квардальский; пах. – цахурский; кер. – керенский; дез. – цезский; кош. – кошанский; цир. – цирхинский; крыз. – крызский; цудах. – цудахарский; куб. – кубинское; чам. – чамалинский; кубач. – кубачинский; чеч. – чеченский; курах. – курахский; ярк. – яркинский. Сокращенный текст автореферата диссертации по теме «Выражение пространственной ориентации в восточнолезгинских языках» Автор научной работы: Азизханова, Анжела Эмирсултановна Ученая cтепень: кандидат филологических наук Год: 2007 В тексте возможны грубые орфографические ошибки. Это связано с автоматическим конвертированием PDF в TEXT.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
1292
0
| |||||||
|
