| Вход | Регистрация |
|
|
| Главная » Статьи » Языкознание | ||||||||
| Тюркские заимствования в лезгинском языке Основные семантические группы тюркизмов в лезгинском языке По своей лексико-тематической характеристике слой тюркского происхождения в лезгинском словаре довольно разнообразен и в большей степени, по сравнению с другими группами заимствований, ориентирован на разговорно-бытовой пласт. В тематическом отношении он может быть объединен в следующие группы: I. Названия конкретных предметов: 1) названия частей тела (человека и животных) и болезней: дамар ''жила, вена, артерия", дабан "пятка", келле "череп", чене "подбородок", саралух "желтуха", дабакь "ящур", бугъма "круп" и др.; 2) обозначения лиц: — термины родства: къавум "кум", бажанах "свояк", неве "внук, внучка", къужа "старик, старец, муж", балдуз "золовка" и др.; — качественные характеристики человека, обращения: агъа "господин, хозяин, бог (тж. собственное имя)", къадаш (якъадаш) "братец, браток (обращение)", къунши "сосед", юлдаш "товарищ, друг, супруг, супруга, попутчик (ср. погов. юлдаш галаз хьайила, рехъ алахьда"с попутчиком и путь укоротится"); пособник", агъдабан "зловредный человек", къарачи "цыган" и др.; — названия лиц по роду занятий, профессии: къаравуш "служанка, прислужница", чекмечи "сапожник" и др. В этой лексико-тематической группе особенно многочисленны тюркизмы, образованные с помощью суффикса -чи (в том числе и от корней персидского и арабского происхождения): арабачи "аробщик (возница)", башмакьчи "башмачник", башчи "главарь" и др. В этой группе приводят также следующие лексемы: уста "мастер", дерзи "портной", дерлек "парикмахер", нуькер "прислужник", куьпчи "хозяин красильни", къушчи "птицевод" и т.п. Ряд этих слов на наш взгляд, трудно отнести без каких-либо оговорок в разряд тюркизмов. Например, лексема "тамада", широко известная во всем Кавказе (ср. каб. тхьэмаде, адыг. тхьаматэ, груз. тамада и т.п.) по мнению специалистов ведет начало от персидского источника. 3) обозначения домашней утвари и орудий труда: къаб-къажах "посуда и кухонные принадлежности", бушкъаб "блюдце", тава "сковорода"; къайчи "ножницы", гуьзгуь "зеркало", уьтуь "утюг" и др.; 4) названия предметов одежды, постели, тканей и украшений: дуьгме "пуговица", дуьшлуьк "душегрейка", безек "украшение, наряд", ипек "шелк", башлух "башлык, капюшон" и др.; 5) названия домашних и диких животных и лексика, связанная с животноводством. Как известно, скотоводство являлось основным видом хозяйства у тюркоязычных народов с древнейших времен. Естественно, что богатая тюркская животноводческая терминология нашла отражение и в лексике контактирующих с тюркскими языков: айгъур "жеребец", юргъа "иноходь", суьруь "стадо овец, отара", аслан "лев", деве "верблюд", чакъал "шакал", дана "теленок" и др. Лексемы келче "молодой буйвол", жанагур "волк", пеленг "тигр", жейран "косуля", рассматриваемые некоторыми исследователями как тюркизмы, в специальной литературе трактуются как иранизмы. 6) названия продуктов питания: бузбаш "бозбаш (мясной суп, похожий на острый соус)", дулма "голубцы", дугърамаж "окрошка", къаймах "сливки", къайгъанах "яичница" и др.; 7) названия растений, овощей, фруктов и их частей: алуча "алыча", къабах "тыква", нарат, шамагъаж "сосна" и др.; 8) обозначения предметов и явлений неживой природы: дагъ "гора", тепе "бугор", аяз "мороз", къум "песок", гугурт "сера" и др.; 9) военные термины: тапанчи ''револьвер, наган", къилинж "сабля", яракь "оружие", гуьлле "пуля", луьле "ствол" и др.; 10) строительная и сельскохозяйственная терминология: бахча "огород", къуй "колодец", къапу "ворота,вход", юрт "юрта"и др.; 11) имена собственные: лезгинская антропонимия также содержит заметный пласт тюркских собственных имен. При всем влиянии, которое оказал на азербайджанскую антропонимию ислам, она все же в целом сохранила свою самобытность, что отражается и в контактирующих языках, в частности, в лезгинском: Агъагуьл, Адигуьзел, Айдин, Балакъадаш, Паша, Суна, Пулат и др. Заимствованные имена собственные легко разъясняются на почве языка-источника, в которых появление того или иного имени связано с конкретными этнографическими и социальными условиями. Среда азербайджанских по происхождению имен отмечается большое количество сложных, по составу: Алибала, Баламамед (бала — дитя, ребенок, малыш), Агабала и др. II. Названия абстрактных понятий: 1) имена существительные: уьлчме "мера, мерка, мерило, калибр, размер", буйругъ "приказ", къул "подпись", "роспись" и др. В этой лексико-тематической группе заметно преобладание абстрактных существительных, образованных с помощью суффикса -лух: бушлух "пустота, пустое пространство". Некоторые слова такого рода выступают в лезганском, как правило, в форме множественного числа: ширинлух-ар "сладости". Ряд лексем тюркского происхождения сочетает в себе свойства существительных и прилагательных: къаришугъ "смешанный, спутанный; смесь", дерин "глубокий, глубина" и др. 2) имена прилагательные, обозначающие физические качества человека; моральные качества; предметов и явлений; выражающие абстрактные характеристики; обозначающие социальные характеристики и названия цветов: юхсуд "бедный, неимущий, худой", тух "сытый", къалин "частый, густой", таниш "знакомый, знакомый человек", азгъун "жадный, алчный", пехил "завистливый" и др. В этой группе лексем выделяются по своей структуре прилагательные с суффиксом -лу, -суз, также широко функционирующими и с основами нетюркского происхождения: ажугълу "сердитый, гневный, злобный", азарлу "больной", ажалсуз "бессмертный" и т.д. Использование этих суффиксов позволяет констатировать два вида антонимии: во-первых, однокоренных слов, оформленных данными суффиксами (умуд-лу "надежный" — умуд-суз "ненадежный"), и, во-вторых, однокоренных слов с суффиксом -суз и без него (герек "нужный, необходимый" — герек-суз ненадобный, ненужный"). Следует заметить, что не у всех прилагательных с тем или иным суффиксом фиксируются корреляты с антонимичным суффиксом: ялавлу "пламенный", дин-суз "неверующий, атеист" и др. 3) глаголы, заимствуемые в форме основ на -миш. При этом переходные глаголы образуют спрягаемые формы непосредственно от основы или с помощью вспомогательного глагола авун "делать", в то время как непереходные только с помощью вспомогательного глагола хьун "быть". Сюда же мы относим глаголы, образуемые с помощью этих же вспомогательных глаголов, но от заимствованных именных основ. По семантике эти глаголы представлены следующими группами: глаголы, выражающие состояние или переход из одного состояния в другое (куьк хьун "жиреть", къурмишун "заводить (механизм); строить, заводить"); глаголы, характеризующие психическое состояние человека (инжитмишун "тревожить"); глаголы абстрактного значения (уьлчмишун "мерить, измерять"); глаголы, характеризующие духовную деятельность человека (инанмиш хьун "убеждаться"); глаголы, выражающие движение (батмиш хьун "тонуть; проваливаться; теряться"); глаголы, выражающие отношения между людьми и совместное действие (вердишарун "приучать, воспитывать"). 4) наречия и служебные слова (послелоги, союзы, частицы): къуй "пусть", бирдан "вдруг, неожиданно", гьарданбир "иногда, изредка", икибаштан "конечно", артух "больше" и др. Сравнительная характеристика тюркизмов в языках лезгинской группы. Сфера тюркско-дагестанского языкового контактирования так или иначе охватывает все языки лезгинской группы. Тем не менее, условия контактирования, его интенсивность, а также результаты, безусловно, не могут быть идентичными. В этом плане значительный интерес представляет сравнение результатов тюркско-дагестанского языкового контактирования на материале различных языков лезгинской группы по данным заимствованной лексики. Предки современных табасаранцев еще в глубокой древности (XI в.) контактировали с тюрками, вступая с ними в военные и торгово-экономические связи. Языковые контакты и заимствование табасаранским языком тюркизмов связаны в основном с одним из тюркских языков — с соседним азербайджанским, который представлен и в самом Дагестане (г. Дербент, Дербентский и Табасаранский районы) (Загиров 1996:40). Азербайджанско-табасаранские лингвистические контакты нашли заметное отражение в современной табасаранской лексике. По тематической характеристике тюркские заимствования в табасаранском языке — это названия посуды и домашней утвари, названия постельных принадлежностей, одежды и обуви, обозначения жилых и хозяйственных помещений, строений и их частей, названия растений и их плодов, названия продуктов питания и напитков, названия животных, птиц и понятий, связанных с ними, названия орудий и военного снаряжения, обозначения лиц, отвлеченные понятия и др. Тюркские заимствования в агульском языке образуют более поздний пласт: их иноязычное обличие все еще хорошо ощутимо в фонологической и морфемной структуре, например, межслоговой сингармонизм, суффиксы -чи, -ли, -суз и др. В лексике агульского языка тюркизмы подразделяются на следующие тематические группы: названия предметов различного назначения; термины растительного и животного мира; названия, связанные с понятием "человек"; термины родства; на слова, объединяемые понятием места, времени и пространства; явления неживой природы; названия отвлеченных понятий и др. Говоря об азербайджанско-рутульских лингвистических контактах, следует иметь в виду, что хозяйственно-экономические и культурные связи рутульцев с азербайджанцами приводили к существенному влиянию последних на рутульский быт и культуру. Это влияние, в свою очередь, находило естественное отражение и в языке. Свободное владение азербайджанским языком в сравнительно недавнее время обусловливалось, в частности, такими факторами, как обучение до 1952 года в школах, ведение делопроизводства, издание районной газеты "Гызыл Чобан" на азербайджанском языке, что, конечно, приводило к появлению в его лексике все большего количества новых азербайджанизмов. Отмеченным процессам способствовал и ряд конкретных обстоятельств. В частности, на территории Рутульского района расположено азербайджанское селение Нижний Катрух, не говоря уже о соседстве с Азербайджаном с юга. Многие рутульцы занимались сезонным отходничеством в Азербайджане. Знание азербайджанского языка ближайшими соседями рутульцев приводило к функционированию его в качестве языка межнационального общения. По лексико-тематической характеристике слой тюркского происхождения в рутульском словаре довольно разнообразен и в тематическом отношении он может быть объединен в следующие группы: наименования частей тела и болезней; термины родства, обозначения лиц; названия домашних и диких животных; обозначения домашней утвари, предметов одежды, музыкальных инструментов; наименования продуктов питания; названия овощей, фруктов и растений; названия предметов неживой природы; имена прилагательные; глагольные основы на -миш; наречия и служебные слова. По сравнению с лексикой языка-источника рутульские заимствования претерпевают определенные фонетические изменения, особенно в области вокализма, ср.: ы>ы/и, о>у и т.д. Азербайджанско-цахурские языковые контакты до некоторой степени напоминают азербайджанско-лезгинские, поскольку цахурцы также живут как в Дагестане, так и в Азербайджане. Поэтому если для одной части цахурцев хозяйственно-экономические и культурные связи с азербайджанцами ограничиваются разговорно-бытовой лексикой, то для другой (большей) часта цахурцев азербайджанский язык является также источником пополнения административно-деловой и общественно-политической лексики. Лексико-тематическое разнообразие характерно и для цахурских азербайджанизмов: названия частей тела и болезней; термины родства, обозначения лиц; обозначения домашней утвари и орудий труда; названия предметов одежды; названия домашних и диких, животных; названия овощей, фруктов, растений и их частей; обозначения предметов неживой природы; абстрактная лекажа. Тюркско-арчинские лингвистические контакты, в отличие от остальных языков лезгинской группы, были ориентированы как на хозяйственно-экономические и культурные связи с азербайджанцами, так и на общение с кумыками. Соответственно, в лексике арчинского языка обнаруживаются тюркизмы двоякого происхождения (Кибрик и др. 1977). Тем не менее, количественно арчинские тюркизмы уступают азербайджанским заимствованиям в других языках лезгинской группы. Кроме того, в ряде случаев можно предполагать аварское (и лакское) посредство. По своей тематике тюркский материал здесь может быть объединен в следующие группы: названия предметов домашнего обихода; названия некоторых продуктов питания и растений; названия одежды и обуви; названия некоторых животных и птиц; названия, обозначающие людей; названия отдельных конкретных предметов; отвлеченные понятия и прочие слова. Достаточно длительными являются и контакты с тюркскими языками будухского. Нетрудно заметить, что сфера употребления будухского языка в настоящее время всё более сужается, а в его лексике появляется все большее количество новых азербайджанизмов. Азербайджанские слова вошли в состав будухского языка, частично вытеснив собственно будухские слова, но главным образом вместе с новыми явлениями в быту и экономике будухов (Дешериев 1958). По своей лексико-тематической характеристике лексика тюркского происхождения в будухском языке, по сравнению с другими группами заимствований, ориентирована на разговорно-бытовой пласт, хотя использование азербайджанского языка будухцами в качестве литературного и официального накладывает свой отпечаток и на эту сферу лексики. В тематическом отношении будухские азербайджанизмы группируются следующим образом: наименования продуктов питания; обозначения домашней утвари, орудий труда; названия предметов одежды, украшений; обозначения лиц; названия овощей, фруктов, растений и их частей; названия животных, птиц, насекомых и т.п. Крызский язык в аспекте результатов контактирования с азербайджанским языком обнаруживает значительное сходство с будухским. Так, среди азербайджанизмов здесь можно выделить: наименования продуктов питания; термины родства, обозначения лиц; названия овощей, фруктов, растении и их частей; обозначения домашней утвари, орудий труда; названия предметов одежды, украшений; названия животных, птиц, насекомых; названия частей тела и болезней; военная лексика и т.д. Азербайджанско-удинское языковое взаимодействие по интенсивности и своим результатам заметно выделяется в тюркско-дагестанской зоне лингвистических контактов. "Среди всех кавказских автохтонов, исторические судьбы которых были связаны с турками во всех сферах культурно-исторической жизни, удины занимают, пожалуй, особое место. Уже одно это обстоятельство делает интересным исследование контактов удин с тюрками-азербайджанцами, имевшие чрезвычайно важные последствия для истории и языка контактировавших единиц". Лексико-тематическая характеристика тюркской лексики в удинском языке дана ВЛ.Гукасяном: "...почти нет такой отрасли лексики удинского языка, которая, не была бы пронизана заимствованиями из азербайджанского языка (Гукасян 1973). Среди удинских азербайджанизмов можно выделить следующие группы: обозначения домашней утвари, орудий труда; названия продуктов питания; обозначения предметов и явлений неживой природы; названия продуктов, предметов, украшений и одежды; термины родства; обозначения лиц; названия овощей, растений, фруктов; названия "животных, птиц, насекомых; названия частей тела и болезней; абстрактная лексика. Азербайджанско-хиналугское языковое взаимодействие также можно охарактеризовать как довольно интенсивное. В хиналугском языке много слов, заимствованных из азербайджанского и через него из других языков. Среди этих слов есть общественно-политические, научные термины, бытовые слова, слова, выражающие служебную роль. Заимствуются не только слова, выражающие новые понятия. Азербайджанские слова, проникая в хиналугский, вытесняют многие исконные широко употребительные хиналугские (Дешериев 1959). Азербайджанские слова в хиналугском, таким образом, можно найти в самых различных лексико-тематических группах: обозначения домашней утвари, орудий труда; названия продуктов питания; названия предметов одежды, украшений; термины родства, обозначения лиц; обозначения явлений неживой природы; названия овощей, фруктов, растений и их частей; названия животных, птиц, насекомых; наименования частей тела; абстрактная лексика. Как видно, лезгинские языки в целом проявляют сходные тенденции в процессе заимствования тюркских слов, что касается как собственно качественных и количественных характеристик словарного состава, так и фонетических, морфологических (например, доминирование прилагательных на -лу и -суз, существительных с суффиксом -чи, глаголов с основами на -миш и др.), семантических и словообразовательных (например, появление новых морфем -хана, -жагъ, -ган (Гайдаров 1972: 156) особенностей конкретных лексем. В качестве специфических особенностей фонетической структуры тюркских заимствований в языках лезгинской группы, не свойственные другим слоям иноязычной лексики, выступают следующие фонетические признаки, по которым можно опознать большинство тюркизмов: 1) гармония гласных: лезг., таб., агул. чекме, рут., цах., буд., арч. чакма, крыз. чаькмаь (азерб. чэкмэ) и др. 2) наличие звукосочетаний -жагъ<азерб. жаг; -гю<азерб. куь; -ахъ, -ах<азерб. -аг; суффиксов -лу<азерб. -лы; -лугъ<азерб. лыг; суз<азерб. сыз; -чи; -миш, -ламиш<азерб. маг. В то же время нельзя не заметить, что некоторые языки в большей степени передают тюркизмы в соответствии с собственными произносительными нормами, в то время как другие сохраняют произношение языка-источника. С одной стороны, это объясняется степенью иноязычного воздействия на данный язык, его внутренними возможностями противостояния этому воздействию, с другой стороны, фонетические системы дагестанских языков, в т.ч. лезгинских в разной степени приспособлены для отражения специфических азербайджанских звуков (например ы, о). По лексико-тематическому составу заимствованного словаря возможно указать на языки двух ареалов — Дагестана и Азербайджана, что вызвано функционированием в этих регионах двух разных языков межнационального общения, влияющих прежде всего на лексику общественно-политическую, административно-хозяйственную и т.д. Нельзя, конечно, не обратить в связи с этим внимание и на особое положение арчинского языка, взаимодействующего как с азербайджанским, так и с кумыкским языками, причем в обоих случаях в сферу взаимодействия включено аварское или лакское посредство. Освоение тюркизмов в лезгинском языке "Фонетическое освоение тюркских заимствований": 1) фонетические процессы в сфере гласных; 2) фонетические процессы в сфере согласных; 3) роль азербайджанского языка в фонетическом освоении арабизмов; 4) диалектные особенности освоения тюркизмов. Более существенными в процессе фонетического освоения тюркизмов лезгинским языком можно признать изменения в области вокализма: дело в том, что азербайджанский вокализм представляет собой, по сравнению с лезгинским, более сложную систему. Естественно, что при заимствовании в первую очередь происходит замещение отсутствующих или не вполне характерных для лезгинского языка гласных, ср.: ы>у. Этот переход фиксируется в ударных и безударных позициях, в начальных и конечных слогах, т.е. не имеет конкретных ограничений комбинаторного характера: а) в первом слоге: хырда — хурда "мелочь"; б) во втором слоге: балыгъ — балугъ "рыба"; в) в третьем слоге: гаралты — къарагту "силуэт, тень". ы>и (обычно после г-/къ-): гыздырма - къиздирма "жар, горячка; малярия", гылыг - къилих "характер", гыф - къиф "воронка" и др.; в других позициях: галын - къалин "частый, густой" и др. о>у (в односложных словах): топ - туп "пушка", тор -тур "невод", шор - шур "творог", бош - буш "пустой" и др.; (в первом слоге): бозбаш - бузбаш "бозбаш (мясной суп)", охшар - ухшар "похожий, сходство", той - туй "свадьба" и др. Нетривиальный переход о>а имеем в следующих примерах: йоргъан — яргъан "одеяло", йовшан — явшан "полынь" и др. э>е (в односложных словах): тэк — тек "единица", бэс — бес "хватит", дэм — дем "заварка чая", дэрд — дерт "горе, скорбь" и др.; (в двусложных словах): тэнбэл —темпел "лентяй", билэк — билег "запястье" и др.; оь>уь: оьрдег — уьрдег "утка", оьруьш — уьруьш "выгон, выпас", оьлке — уьлке "страна", оьлчме — уьлчме "мера, мерка" идр. Следующий пример демонстрирует делабиализацию оь в соседстве с последующим в: боьв — бев "фаланга". Исходный уь обычно в лезгинском сохраняется (например, гуьней — гуьне "солнечная сторона"), однако в некоторых словах переходит в и: гуьмуьш — гимиш "серебро". Ср. также уь>у: гуьдж — гуж "сила". Зафиксирован также ряд спорадических процессов ассимилятивно-диссимилятивного характера: у>и: огъру — угъри "вор", а>у: гарабаш — къаравуш "служанка, прислуга". Отмечено также явление устранения комплексов согласных (хотя они и не чужды лезгинскому языку): алча — алуча "алыча". Ср. сохранение более сложного комплекса: оьлчме—уьлчче "мера, мерка". В то же время характерный для лезгинского языка редукция предударных гласных нередко затрагивает и заимствования, в т.ч. тюркизмы: чолаг — члахъ "безрукий"; сухорукий; человек без руки, левша". Единичными примерами представлен переход гласных в передний ряд, ср.: сына-маг — синемишун "проверять, испытывать". Нельзя не обратить внимания еще на один аспект азербайджанского взаимодействияна фонетическом уровне: влияние азербайджанского языка на фонетическую систему лезгинского языка в целом. По сравнению с лексикой языка-источника лезгинские заимствования не претерпевают значительных фонетических изменений, касающихся согласных, поскольку азербайджанская фонетическая система в области консонантизма значительно уступает лезгинской. Тем не менее, по нашим материалам прослеживается ряд звуковых процессов и в области консонантизма. Прежде всего среда явлений такого рода можно указать на случаи спирантизации конечного -г>-гъ с достаточно частым последующим оглушением (>-х): -г>-х: гыпыг — къилих "характер"; гочаг — къачах "разбойник, -г>-гъ: аджыг — ажугъ "гнев, злоба", оджаг "костер" —ужагъ "дом, строение; комната", гыpxaйар —къирхаягъ "рак" и др. В начальной позиции при обычном соотношении г->къ- нередко отмечается абруптивизация исходного смычного г-> (кь-), ср.: гургушун — кьуркьушум "свинец", гуладж "размах руки (мера длины)" —кьулаш "обхват". Звонкая аффриката дж в лезгинском языке во всех позициях переходит в спирант ж: — в анлауте: джийер — жигер "легкое"; — в инлауте: оджаг "костер; жилище" — ужагъ "дом, строение, комната"; — в ауслауте: гуьдж — гуж "сила", гылындж — къилинж "сабля, меч". В некоторых случаях имеет оглушение звонких в позиции конца слова или слога: дэрд — дерт "горе, скорбь", гуладж "размах руки (мера длины)" — кьулаш "обхват" (здесь и спирантизация). Ср. также обратное соотношение (к>г): билэк — билег "запястье". В начальной позиции также отмечено несколько примеров оглушения (в лезгинском при этом имеем преруптив): дай-ча — т(тт)ай-ча "стригунок", дай—т(тт)ай "жеребенок". Нерегулярную природу имеет и переход б>в в следующем примере: б>в: гарабаш — къаравуш "служанка, прислуга". Среди фонетических процессов, просходящих при освоении тюркизмов лезгинским языком, можно также отметить устранение зияний, стечения гласных, ср.: истиот — истивут "перец". Как видно, на стыке гласных в лезгинском появляется эпентетический согласный в. Этот же процесс в сочетают с метатезой: агъызоту — агъзивут "затравка, порох для затравки", буруноту — бурнивут "нюхательный табак". В отдельных тюркизмах налицо спорадическая лабиализация: оьлке —уьлке "страна". В ряде случаев, по нашему мнению, можно говорить о более древней форме лезгинских азербайджанизмов по сравнению с современным звучанием соответствующих слов языка-источника, ср.: бег "князь, бек" (азерб. > бэй), дуьгуъ "рис" (азерб. > дуьйуь), дуьгме "пуговица" (азерб. > дуьймэ) и др., где в азербайджанском произошел переход г>й. Об аналогичном процессе, возможно, свидетельствует и следующее соотношение: йайлыг — йагълух "носовойплаток". В связи с фонетическим освоением тюркизмов особую важность приобретает вопрос о непосредственном источнике заимствования восточной лексики арабского и персидского происхождения. Дело в том, что арабизмы и иранизмы широко представлены в лексике лезгинского языка. Так, в прошлом арабский язык оказывал значительное влияние на все дагестанскиеязыки, в т.ч. и лезгинский. Как известно, первые, хотяи эпизодические, ограниченные контакты дагестанских народов с арабами восходят к VII веку н.э. — времени первых завоевательных походов арабов на Дагестан. С X века контакты дагестанских языков с арабским становятся интенсивными вследствие исламизации горцев. Этим фактором объясняется и то, что влияния арабского языка на дагестанские не прекращалось вплоть до Октябрьской революции, хотя в основном базировалось на религиозной почве. Как демонстрируется во всех исследованиях, арабский язык был для многих дагестанцев не только языком религии, но также и культуры, образования, письменности (ср. первые опыты письменной фиксации дагестанских языков, которые использовали арабскую графику). В последние годы проникновение арабизмов в лезгинский также не прекращалось в силу азербайджанско-лезгинского двуязычия, благодаря которому лезгинский язык усваивал и продолжает усваивать значительное количество арабизмов, заимствованных азербайджанским языком, через посредство последнего. Для выяснения путей проникновения арабизмов в дагестанские языки, в т.ч. и в лезгинский, в специальной литературе предлагается разграничивать арабизмы, передающие исконный (арабский) анлаутный смычный кь- через къ, что свидетельствует об азербайджанском посредстве (ср. азерб. звонкий заднеязычный г-), и передающие его через смыслоразличительньш кь-, что свидетельствует о непосредственном заимствовании (книжным путем). Подобное различие проявляется и в лезгинских арабизмах, ср. къарар "решение, резоляция, постановление", къадим "древний, давний" и др., но кьабул(ун) "принимать", кьадар "количество", кьисмат "судьба, доля" и др. Другой фонетический признак, позволяющий отличить непосредственные арабизмы и проникших через азербайджанское посредство, заключается в огласовке лексем с исконным кратким а. В азербайджанском они передаются с помощью д, а в лезгинском — через а, в то время как азерб. э трансформируется в е. Ср., с одной стороны, лексемы, усвоенные через азербайджанский язык: араб. / азерб. / лезг. / значение асар / эсэр / эсер / "влияние" аввалу / эвэл / эвел / "начало" валад / вэлэд / велед / "дитя" и др.; с другой стороны, лексемы, которые могли проникнуть в лезгинский словарный состав непосредственно из арабского: къадр / гэдэр / кьадар / "количество" гъалат / гэлэт / гъалатI / "ошибка" (но къелет "промах, оплошность"!). Последний пример, показывает еще на один критерий разграничения арабизмов, проникавших в лезгинский язык различными путями: непосредственные арабизмы, в отличие от азербайджанизмов, нередко используют для передачи специфических арабских звуков абруптивные согласные. Следует отметить, что применение фонетических критериев имеет и определенные границы, ср.: къафас — гэфэс — кьэфес "клетка", къадам — гэдэм — къадам "шаг". Нетрудно заметить, что предложенные критерии в двух последаих примерах противоречат друг другу: с одной стороны, начальный къ-указывает непосредственное усвоение арабизма, а огласовка — на азербайджанское посредство, с другой стороны, свидетельствующий в пользу азербайджанского посредства къ- соседствует с огласовкой "арабского типа". О непосредственных арабизмах можно говорить также в случае соотношения араб. къ - азерб. г - лезг. гъ: гъам — гэм — гъам "горе, скорбь, печаль"; гъадаб — гэзэб — гъазаб "гнев, ярость" и др. Наконец, несомненный интерес в связи с рассматриваемой проблемой вызывает редкий случай перехода гласных из заднего ряда в передний: азерб. пахыл — лезг. пехил "завистливый". В меньшей степени фонетические критерии помогают в разрешении дихотомии тюркизм/иранизм, хотя и здесь можно привести несколько примеров их релевантности: сравнивая лезг. халича "коврик" с азерб. халча и перс. халиче. "По одному признаку — полногласие в середине слова — дагестанские формы совпадают с персидской; однако, если бы это слово в дагестанские языки проникло непосредственно из персидского языка, то следовало бы ожидать в анлауте слова хъ или къ, а не х. Переход же перс. хъ (къ) в х в азербайджанском закономерен, так как в последнем отсутствует согласный хъ - къ" (Джидалаев Н.С. 1990.: 103). Процесс фонетической адаптации заимствований, естественно, происходит неодинаково в лезгинском литературном языке и в различных его диалектах, что непосредственно связано с характером и интенсивностью влияния азербайджанского языка на ту или иную диалектную единицу. Так, в диалектах кубинского наречия отмечаются процессы, несвойственные литературному языку и кюринскому (равно как и самурскому) наречию. "В кубинском наречии ослабляются позиции глухой непридыхательной аффрикаты ц, которая в некоторых языках лезгинской группы (будухском, частично в крызском) совершенно утеряна. Особенно это заметно в словах, заимствованных из русского языка, т.е. более поздних заимствованиях: милиса "милиция", сентнер "центнер", конверт "концерт". В данном процессе спирантизация в аффрикаты ц значительная роль принадлежит влиянию азербайджанского языка (Мейланова У.А., Талибов Б.Б. 1992). В куткашенских говорах наличествуют фонемы о, оь, ы - практически во всех позициях. Как отмечается в специальной литературе, "возникновению фонем о, ы способствовало с одной стороны широкое употреблению их в азербайджанском языке, с которыми говоры контактируют в устной и письменной речи, и проникновение в говоры большого количества слов с этими звуками. С другой стороны, не менее важным условием, способствовавшим появлению этих звуков в говорах, является незавершившийся процесс делабиализации корневого лабиализованного согласного благодаря значительному влиянию азербайджанского языка. Специфические лезгинские лабиализованные согласные утрачиваются и уступают место фонемам азербайджанского языка" (Мейланова У.А., Талибов Б.Б. 1992:125). Куткашенские говоры сохраняют при заимствовании азерб. ы, в то время как в других диалектных единицах происходят различные фонетические трансформации. Морфологическое освоение тюркской лексики 1) словоизменительная характеристика тюркизмов-существительных; 2) словоизменительная характеристика тюркизмов-глаголов; 3) словообразовательная характеристика тюркизмов. Морфологическое освоение заимствований обычно проявляется в том, что иноязычная лексика включается в грамматическую систему языка-рецепиента по словообразовательнойи словоизменительной осям. Следует учитывать также и частеричную квалификацию заимствований, которая, как известно, реализуется не только на морфологическом, но и на синтаксическом уровне. С точки зрения словоизменения существительные, заимствуемые из азербайджанского языка, подчиняются закономерностям, действующим в лезгинском языке. Так, они принимают аффиксы множественного числа -ар/-ер, как и собственно лезгинские лексемы: къаз "гусь" — мн. ч. къаз-ар, къул "подпись" —мн.ч. къул-ар, куып "красильня" — мн.ч. куьп-ер и т.п. Некоторые тюркизмы, впрочем, сохранили в лезгинском исконный способ образования множественного числа — с помощью суффикса -лар/-лер, ср.: багъ "сад" — багъ-лар (мн. число), дагъ "гора" — дагъ-лар (мн. ч.), чуьл "степь" — чуьл-лер (мн.ч.). Любопытную картину дают тюркские заимствования с точки зрения образования косвенной основы, как известно, косвенная основа и, соответственно, эргативный падеж образуется различными способами. Анализ в этом отношении тюркизмов позволяет выделить две группы заимствований односложной структуры. В первую следует относить более ранние заимствования, которые подчиняются закономерностям образования косвенной основы и эргативного падежа в лезгинском языке, ср.: багъ "лента" — эрг.п. багъ-уни, нафтI "керосин" — зрг.п. нафтI-ади. Во второй группе представлены более поздние заимствования, оформленные аффиксом косвенной основы -ди: къуш "птица" — эрг.п. къуш-ди, багъ "сад" — эрг.п. багъ-ди и т.д. В свою очередь, грамматические категории, свойственные азербайджанскому языку, в лезгинском языке утрачиваются. Тем не менее, ряд заимствований в окаменелом виде включает в состав основы словоизменительные аффиксы языка-источника. Так, некоторые существительные были заимствованы в притяжательной форме и сохранили в составе основы аффикс принадлежности, ср.: иеси "хозяин", где при сравнении с азербайджанским прототипом можно вычленить исходный аффикс притяжательности -и. Заимствуемые глаголы также теряют грамматические свойства языка-источника. Заимствованные глагольные основы не только утрачивают исконные грамматические характеристики, но и не приобретают новых, характерных для языка-реципиента, образуя, таким образом, достаточно обособленную лексико-граммапиескую группу. Заимствуемые из азербайджанского языка глаголы формируют в лезгинском оппозицию по переходности/непереходности, которая, как правило, выражается вспомогательным глаголом, ср.: алдатмишун "обманывать, надувать (кого-л.)" — алдатмиш хьун "быть обманутым, обманываться", эвленмишун "женить (кого-л.)" — эвленмиш хьун "жениться, вступить в брак (о мужчине)" и др. В редких случаях данное противопоставление может нейтрализоваться, ср.: бажармишун//бажармиш хьун "уметь (что-л. делать), управляться (с чём-л.), быть способным делать (что-л.)". В то же время тюркские суффиксы переходности/непереходности как бы теряют свою функциональность. Тем не менее, общее значение глагольных основ, в составе которых они обнаруживаются, достаточно четко указывают на их значение в языке-источнике. Суффикс -ла (-ле), формирующий в азербайджанском языке отыменные переходные глаголы, фиксируется преимущественно у переходных глаголов, ср.: тавламишун "завлекать (кого-л.)". Важным свидетельством освоенности аффикса -миш является нивелирование фонетмческихвариангов, присущих языку-источнику. Ср.: -мыш>-миш: тапшыр-мыш — тапшурмишун "поручать"; -муш>-миш: гур-муш — къурмишун "строить, заводить"; -миш>-миш: сеч-миш — сечмишун "выбирать, выделить"; -муьш>-миш: чуьруьт-муьш — чуьруьтмишун "гноить". Важный аспект морфологического освоения тюркизмов лезгинским языком составляет внедрение тюркских суффиксов в лезгинскую словообразовательную систему. Как правило, эти суффиксы действуют в сфере именного словообразования. Освоение лезгинским языком происходит по двум параметрам: во-первых, в подавляющем большинстве случаев в лезгинский язык вместе с суффиксальными образованиями проникли и те существительные от которых они образованы: во-вторых, эти суффиксы могут присоединяться не только к заимствованным из других источников основам, но и к исконным, ср.; с одной стороны, буфет-чи "буфетчик" и, с другой стороны, кIвенкIвечи "передовик", в-третьих, заимствуемые суффиксы теряют фонетическую вариативность, характерную для языка-источника, ср.: балыг-чи — балугъ-чи "рыболов"; башмаг-чи — башмакь-чи "башмачник"; топ-чу — туп-чи "артиллерист"; уьзуьм-чуь—уьзуьм-чи "виноградарь". Четырем азербайджанским вариантам данного аффикса в лезгинском языке отвечает единый аффикс -чи. Соответственно, утрачивается сингармонизм, характерный для азербайджанского. Заимствованный из азербайджанского суффикс -лух, как правило, образующий не только абстрактные имена, но и существительные, обозначающие совокупность чего-л., местность и т.п., соответствует нескольким фонетическим вариантам языка-источника, а именно -лыг -луг/ -луьг. Этот суффикс встречается достаточно часто, причем не только в заимствованиях (къамиш "камыш, тростник", къамиш-лугъ "место заросшее камышом, тростником"), но и образованных в последнее время посредством этого суффикса исконных словах (ципицI-лух "виноградник" ) (ципицI "виноград"). Как тюркизмы в целом характеризуются производные лексемы, образованные от основ различного происхождения с помощью -ча/-че: тай-ча "стригунок" — ср. тай "жеребенок", бах-ча "сад" — ср. багъ "сад". Суффиксы прилагательного -лу, -сыз, которые означают соответственно наличие или отсутствие того или иного качества, также демонстрируют нейтрализацию фонетических вариантов при наличии в лезгинском и слов, представляющих собой производящую основу: бахт "счастье" — бахт-лу (азерб. бахтлы) "счастливый", гуж "сила" — гужлу (азерб. гуьдж-луь) "сильный", дад "вкус" — дад-лу (азерб. дад-лы) "вкусный", дурум "стойкость" — дурум-лу (азерб. дурум-лу) "стойкий". Нейтрализацию фонетических вариантов можно наблюдать также и в формах на -суз, которые обычно коррелируют с суффиксальными прилагательными на -лу, либо с немаркированными прилагательными или существительными: бахт "счастье" — бахт-суз (азерб. бэхт-сиз) "несчастный", гьакь "правда" — гьакьсуз (азерб. гьаг-сыз) "неправый", гуж "сила" гуж-суз (азерб. гуьдж-суьз) "бессильный". Глагольные словообразовательные и словоизменительные аффиксы азербайджанского языка при заимствовании теряют свои функциональные характеристики и выступают в тюркизмах на правах окаменелых и полуокаменелых элементов. Другой аспект освоения тюркизмов в области словообразования заключается в возможности образования от тюркских заимствований новых слов при помощи собственно лезгинских словообразовательных средств. В частности, вполне регулярно образуется от заимствованных прилагательных существительные с помощью суффикса -вал, наречий с помощью суффиксов -диз, -вилелди, -даказ: варлу "состоятельный" — варлу-вал "состоятельность", уртах "общий" — уртах-вал "сообщество, общность", алчах "низкий, подлый" — алчах-виделди // алчах-даказ "низко, подло", ачух "открытый, широкий" — ачух-даказ // ачух-диз "в открытом виде; ясно". Лексико-семаншческое освоение тюркизмов 1) семантические изменения при заимствовании; 2) синонимы в заимствованной лексике; 3) стилистическая окрашенность тюркизмов. Определенная часть тюркизмов, употребляемых в лезгинском языке, по сравнению с их соответствиями в языке-источнике, обнаруживают также существенные семантические различия (Гайдаров 1966). Изменения, претерпеваемые значением тюркского (азербайджанского) слова, почти не отличаются от семантических изменений, характерных для исконной части лексики, эти изменения сводятся в основном к следующему: а) сужение значения, т.е. утрата словом одного или нескольких прежних значений, употребление слова только в одном или нескольких из своих значений; б) расширение значения, т.е. утрата словом одного или нескольких прежних значений, употребляемых в дополнительных значениях; в) полное изменение значения слова, т.е. утрата прямого значения и бытование слова в совершенно новом значении. — изменение значения: огъраш "сводник" — лезг. угъраш "подлый, подлец" (слово сохранило лишь отрицательную коннотацию, утратив исконное денотативное значение); гапы "дверь" — лезг. къапу "ворота, вход"; ганджыг "сука"— лезг. къанжух "ослица" и др. — расширение значения: ортаг "соучастник" — лезг. уртах "общий; соучастник". Особо следует отметить возможность такой семантической трансформации, когда значение при заимствовании становится дополнительным, ср.: йохсул "неимущий, бедный; скудный" — лезг. юхсул "худой; бедный" и др. — сужение значения (с возможным приобретением впоследствии дополнительных значений). Обычно слово в таких случаях заимствуется не в своем прямом значении, а в одном из переносных: оджаг "костер; жилище" — ужагъ "дом, строение; комната"; гылыг "уживчивость, характер" — къилих "характер" и др. Принято считать, что заимствование происходит пбычно тогда, когда в языке-реципиенте отсутствует слово, необходимое для нового понятия. Тем не менее, в лезгинском языке зафиксировано немало примеров, когда заимствуются лексемы и при отсутствии сформулированного выше условия. На это указывают многочисленные синонимические пары собственно лезгинских слов (или же заимствований из других источников) и азербайджанизмов (приводимые ниже примеры в основном взяты из словаря синонимов лезгинского языка: Гюльмагомедов: 1982): а) тюркизм — исконное слово: ажугъ —хъел "злоба"; б) тюркизм — слово восточного происхождения (арабизм, иранизм): герек — лазим "нужный"; в) тюркизм — русизм: сечкияр — выборар "выборы" и др. Встречаются примеры, когда в синонимические отношения вступают два тюркских по происхождению слова, ср.: гуьзлемишун — гуьзетун "ожидать". Нередки трехчленные и многочленные синонимические ряды с участием тюркизмов: буйругъ — приказ — эмир "приказ" (трехчленный); эл — жемят — халкь — махлукь "народ" (четырехчленный); истемишун — тIалабун — тавакъу авун — минет авун — ялварун "просить" (пятичленный) и др. При образовании синонимических рядов тюркизм с точки зрения стилевой окрашенности может оказаться в соответствующем ряду с либо стилистически нейтральным, использующимся во всех стилях, либо тяготеть к книжному, официальному, высокому стилю, ср., с одной стороны: герек — лазим "необходимый" (тюрксоке слово употребляется в разговорном стиле, а его синоним — в книжном); дагъ — сув "гора" (тюркское слово употребляется во всех стилях, а его синоним — только в поэтическом); с другой стороны: чалишмишун — алахъун "стараться" (тюркизм характеризуется как слово, используемоев высоком стиле). Следует отметить, что для ряда азербайджанских заимствований характерна выраженная стилистическая ограниченность, что находит отражение в словарях, ср., например с пометой редко, поэт: алтун "золото", безетмиш "украшенный (чём-л.), разукрашенный; наряженный", достаточное количество тюркизмов отмечается в словаре с пометой уст.: агъзивут "затравка, порох для затравки", бурнивут "нюхательный табак". В некоторых азербайджанизмах лезгинского языка присутствует негативный экспрессивный оттенок, ср.: алух "седло", но ирон. в значении "одежда"; ампа — неодобр. "воротила,заправила". Для отдельных слов можно констатировать территориальные (диалектные) ограничения. В подобных случаях диалектным тюркизмам обычно соответствует литературное слово или же заимствование из другого источника: диал. къайчи — лит. мукIратI "ножницы", диал. алагь — лит. эчIел "сорняк". Наглядно эти различия можно увидеть, в частности, из предложенной таблицы (Гюльмагомедов А.Г. 1985: 31): азерб. / кутк. / кубинск. / лит. / значение чыхыш / чыхыш / чихаш / — / "выступление" балдыз / балдыз / балдуз / балдуз / "свояченица" гайын / къайын / — / — / "шурин" гыш / къиш / — / — / "зима" Как видно, значительные расхождения в усвоении заимствованной лексики наблюдаются и с точки зрения лексических единиц. Куткашенские говоры более насыщены азербайджанизмами по сравнению с остальными изученными диалектными единицами лезгинского языка на территории азербайджанской республики. Процент же азербайджанизмов в других диалектах и говорах кубинского наречия несколько ниже, но все же не превышает их количество в литературном языке. Часть же заимствованной лексики разделяется всеми диалектами лезгинского языка, включая его литературную форму. Сокращенный текст автореферата диссертации по теме «Тюркские заимствования в лезгинском языке» Автор научной работы: Абукаров, Шамиль Гасретович Ученая cтепень: кандидат филологических наук Год: 1997
| ||||||||
| ||||||||
2960
1
| |||||||
|
